Мост через огненную реку

– Выпейте! Говорили ж вам, не надо на него садиться… Есть вещи, с которыми шутки плохи.

Энтони тоже глотнул местного самогону. Пойло было мерзейшее, но крутящаяся пустота в голове улеглась, хотя мыслей и не прибавилось.

Гален уселся на траву, стаскивая с ноги смертоносное железное кольцо стремени.

– Какой я после этого цыган… Настоящий цыган жену, и ту в сапогах любит!

Сотник понимающе хмыкнул и, засунув руку за голенище, вытащил нож, подбросил его в воздух, поймал и спрятал обратно.

– Всякое бывает… – неопределенно сказал он. – И старуха иной раз нитку рвет.

– Петля утром оторвалась, пришивать было некогда. И ведь подумал еще, что не надо бы пояс отдавать… – нервным, вздрагивающим голосом продолжал Гален. – Как оно проскочило, ума не приложу! Я с младенчества верхом езжу, никогда такого не было. С самого начала этой проклятой кампании не везет. Если бы у меня у самого не был черный глаз, я бы сказал, что сглазили… Сначала цыгане, потом стрелок, теперь вот это…

– Стрелок? – Энтони глотнул еще самогону и почти пришел в себя. – При чем тут стрелок? Это же совсем другое…

– Да понял я, кто стрелял! Сразу же понял! Дело не в этом… Что случилось, Тони?

– Ты о чем?

– Когда я сел на этого коня, ты закричал так, как тогда на скотном дворе, так, словно у меня смерть стояла за плечами. Она и вправду стояла, но ты-то откуда знал?

С Галеном было, действительно, что-то очень не так, если он обратился на «ты» в присутствии стражников. Он в упор взглянул на Бейсингема, и тот невольно поежился, таким напряженным и острым был этот взгляд.

– Да ну, глупости… Песенку вспомнил… Сейчас и не спою толком… Что-то там про цыгана на черном коне, который летит вниз с обрыва, почему-то «ни тебе, ни мне»…

– Не так, ваша светлость, – поправил его сотник. – Там поется: «Не тебе, а мне…»

– И что это значит? – пожал плечами Бейсингем.

– Поверье такое… Говорят, что цыган на черном коне – один из спутников Хозяина. Вернее, не из спутников. Свита у Хозяина из благородных, разве они цыгана к себе подпустят? Ему когда-то предсказали, что его полюбит прекрасная королева, и с тех пор он ездит за ними и ждет. И очень боится, чтоб его кто-нибудь не опередил. Оттого, если при нем другой цыган садится на черную лошадь, он сводит лошадь с ума, так что та убивает себя и всадника.

– Да что я, на вороных не ездил?! – сердито выкрикнул Гален.

– Может, где в других местах, – подумав, сказал сотник. – Поверье-то здешнее.

– Получается, что Хозяин – вовсе не князь всего мира? – пожал плечами Бейсингем. – Что-то у него уж больно ограниченная территория.

– К сожалению, мы идем по этой территории, – мрачно сказал Теодор. – Впрочем, сейчас проверим…

Он поднялся и подошел к верховым стражникам. Двое из них были на вороных конях. Гален протянул руку и взял за повод ближайшего – тот всхрапнул и метнулся в сторону, так, что будь на нем не стражник, а, скажем, обычный конник, то и не усидел бы. Генерал шагнул к другому – конь оскалился и вздыбился.

– Вот и ответ, Тони, – сказал Теодор. – Хотя, вероятно, он тебе и не понравится. И еще… Помнишь цыган, которых мы встретили? Они потеряли в этих землях восемь лошадей. Кони взбесились: вечером, когда их повели купать, кинулись с обрыва в реку. Всадники успели спрыгнуть… почти все… Правда, я про масть не догадался спросить. Но теперь уже и не надо… Да, и еще одно… – генерал в упор взглянул на Энтони, и тот заметил в его глазах какое-то странное выражение, которое он не мог ни понять, ни истолковать. – Когда я сидел на этом… когда все это было… никогда ничего подобного! Я тебе рассказать не сумею, но…

– Я вижу и так, – ответил Энтони и, тоже не обращая внимания на стражников, нервно рассмеялся и хлопнул Теодора по плечу. – Надо нам побыстрее отсюда выбираться. Солдаты и так уже по вечерам отворотное зелье варят, если еще и генералы по той же дорожке пойдут…

Возвращались они шагом. Один из стражников отдал Галену своего коня.

– Не спешите, ваше благородие… – тихо, чтобы не слышали другие, сказал сотник. – Не надо…

Генерал поднял голову и криво усмехнулся.

– Что, хорошо выгляжу?

– Покойники, они хуже смотрятся, – ответил тот. – А живые обычно лучше. Мы эти земли знаем, наши такие вещи понимают, а другие могут и не понять. Особенно офицеры ваши…

Услышь Гален подобное еще вчера, взъярился бы не хуже вороного. Но сейчас он лишь кивнул и поехал шагом.

Энтони не стал их ждать – надо было вернуть коня. Он подъехал к Флику, подготовившись к неприятному разговору. Но все прошло на удивление гладко.

– Ну что вы, герцог, – сказал полковник, принимая повод. – Какие могут быть извинения? Это счастье, что вы так быстро догадались…

Во время разговора он вертел в руках плетеный кожаный ремешок. Энтони присмотрелся: узенькие красные и черные полоски переплетались в узоре, который, раз увидев, забыть невозможно. Чертогон! Он коротко выдохнул и зашептал прямо в лицо Флику: