Московский полет

Все рассмеялись, задвигались на стульях, стали наливать себе минеральную воду из расставленных на столе бутылок. Я отметил, что генерал все-таки смог разрядить напряжение, оставшееся в воздухе после первого вопроса. Больше того, он сразу стал укреплять этот маленький плацдарм разрядки:

– И не только у генерала КГБ! (Вдох) Мы попросили и руководство Советской Армии прислать на эту встречу своего представителя (Вдох). И уверяю вас, вы можете задавать нам любые вопросы, мы охотно на них ответим. (Вдох). Верно, товарищ полковник?

Хмурый полковник Азаренко без видимой охоты принял эту подачу, сказал принужденно:

– Вы, господа, хорошо знаете, что Министерство обороны нашей страны было не менее закрыто для прессы, чем КГБ. Особенно для иностранной прессы. Но теперь все изменилось, мы открываемся все больше и больше. Но при этом чувствуем, что с вашей стороны – со стороны ваших военных – есть какая-то настороженность. Я бы сказал, есть недоверие к нам и даже боязнь.

…Он говорил в стол, ни на кого не глядя, и хотя не стучал кулаком по столу, как когда-то Павлаш, да и текст был другой, но интонации были те же – он обвинял американцев в том, что они не доверяют миролюбивым руководителям Советской Армии! И каждое слово он произносил точно, как Павлаш – через увесистую паузу, словно тупым солдатам на плацу. Но никто не рассмеялся ему в его голое, как дыня, лицо, потому что никто из наших не понимал русский язык, а переводчик, которого я слышала наушниках, явно смягчал эту идиотскую речь. Господи, подумал я, и вот эти замороженные дыни руководят перестройкой армии! Бедный Горбачев…

ДЭНИС ЛОРМ (syndicated colimnist): По поводу нашей настороженности и страхов я могу сказать, что они не только есть, но и хорошо обоснованы. Достаточно вспомнить вторжение Советской Армии в Афганистан, уничтожение корейского авиалайнера, Красноярский радар и так далее. Поэтому, Юджин, нам интересно знать ваше журналистское мнение о перестройке: насколько это надежно и что из этого получится?

Я отдал должное дипломатичности Дэниса – он принял мяч у солдафона Азаренко, слушать которого было так же тоскливо, как читать речи Брежнева, и элегантно перепасовал этот мяч следующему игроку:

ЮДЖИН ГОЛЯКОВ: Мы думаем, что новые демократические процессы еще не могут быть названы необратимыми. Но с каждым днем мы уходим все дальше и дальше от этих страхов. Вернуть нашу страну назад, к тому, что мы испытали в прошлом, – это все менее возможно. Но и вы в США тоже испытываете страх, что военные или другие группы захватят ваше правительство с помощью конспиративных операций…

«Fuck you!» – чуть было не вырвалось у меня, и я с изумлением посмотрел на них. Этот гэбэшный хорек и здесь проповедует то, что привык годами вешать на уши советским читателям. Но они-то не советские, какой, к черту, «захват правительства», неужели они и на это смолчат? Смолчали. А генерал Быков уже подхватил микрофон.

ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Я хотел бы дополнить. (Вдох). И подчеркиваю, что говорю с позиций нашего ведомства. (Вдох). Гласность и укрепление связей с народом являются для КГБ надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям, к нарушениям закона и другим нелегальным действиям (Вдох). Именно этим целям и служит наш пресс-центр, совершенно новый отдел нашего Комитета.

Как же так? – подумал я. Только что ты говорил: все, что вы творили раньше, было законно и одобрялось народом. А теперь нелегальные действия!

И вдруг я отчетливо понял: они проводят эту пресс-конференцию так, словно это армейские политзанятия. Тридцать лет назад, когда я был солдатом Советской Армии, наш лейтенант точно такими же словами говорил нам, что XX съезд коммунистической партии является «надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям». Даже мы, восемнадцатилетние сопляки, знали тогда, что он и сам не верит в то, что говорит. Так неужели эти трое считают западных журналистов глупей советских солдат? Или Запад так долго делал вид, будто не замечает наглого вранья советской пропаганды, что советские генералы и полковники воспринимают это не как деликатность, а как признак полного дебилизма?