Московский полет

За десять лет нашей совместной жизни мне только один раз удалось сочетать выполнение этих условий, да и то недолго – ровно два месяца после получения аванса за «Пожар в тайге». А через месяц после исчезновения этого аванса (а также домработницы и летней дачи на берегу моря, куда так охотно приезжали наши друзья) меня по ночам стали снова терзать когтистые черные пантеры, а днем я ощутил за своим затылком до боли знакомое поле ненависти. Тут я опять взорвался и от безнадежности своей супружеской жизни даже брякнулся с разбегу головой о стенку.

– Вот видишь, ты сумасшедший! – обрадовалась Лиза. – Я же всегда говорила: ты псих, тебе надо лечиться! – и она увела дочку в другую комнату, потому что «неизвестно, что этот псих может еще сделать». А заперев дочку в дальней комнате, вернулась и сказала: – Все! Уходи! Я вызвала полицию. Ты сумасшедший, ты можешь нас убить!

– Никуда я не уйду! – ответил я, струхнув, потому что меня самого испугал мой поступок: я понял, что дошел до предела. – И в гробу я видел твою полицию! Нет в мире силы, которая заставит меня уйти от дочки! – Это не твоя дочка!

– Что? Ну, знаешь! – я даже задохнулся от шока. – Ты побольше смотри «Young and Restless», там еще и не такие есть сюжеты!

Я лег на диван и закурил, стараясь успокоить грохот сердца. Лиза, оказывается, готова на все – вызвать полицию и даже выдумать, что Хана не моя дочка. Но зачем? Почему она так меня ненавидит? Обдумать этот вопрос я не успел – в дверь постучали. Я встал и пошел в прихожую. За дверью стоял полицейский с дубинкой, а второй прятался за припаркованной напротив нашего крыльца машиной и держал мою дверь на мушке пистолета. Видимо, Лиза по телефону представила им меня с самой лучшей стороны, и они уже вообразили милый заголовок в завтрашней местной газете: «РУССКИЙ ЭМИГРАНТ ДЕРЖИТ ЗАЛОЖНИКАМИ СВОЮ СЕМЬЮ». Я открыл дверь и вышел на крыльцо,

– Don't move [Не двигайся] – крикнул мне полицейский с дубинкой. – Повернись! Руки к стене!

Я повиновался, а второй полицейский, с пистолетом, пробежал мимо меня в дом. Наверно, он мчался спасать мою жену и дочку, которых, по словам Лизы, я собирался убить. Но, обнаружив, что Лиза и Хана живы, полицейский разочарованно вышел на крыльцо и уже без особого интереса ощупал мои карманы. Конечно, это была замечательная сцена для соседей, которых развлек приезд полицейской машины в наш тихий район.

Но поскольку оружия у меня не было, полицейский велел мне опустить руки и войти в дом.

– So, что случилось? – спросил полицейский в комнате. – Он сошел с ума и может нас убить, – сказала Лиза. – Я хочу, чтобы вы выбросили его из дома. – Он вас ударил?

– Еще нет, но может. Он разбежался и стукнулся головой о стенку!

– Well… – полицейский посмотрел на меня с интересом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – сказал я хмуро.

– А стенка?

– Стенка тоже в порядке, спасибо. – So!– опять сказал полицейский.

– Итак, кому принадлежит этот дом? Вам или вам? – Мы снимаем его, – сказал я. – Хорошо. Кто снимает его? Официально? – Мы оба, – сказала Лиза.

– В таком случае, леди, – сказал полицейский, – мы не можем выбросить его отсюда до решения суда. Только судья может приказать выбросить его из его дома. Мой вам совет: решить ваши действия с адвокатом.

– Но с ним опасно находиться в одном доме! Он – сумасшедший! – сказала Лиза.

– Он не выглядит таковым, – заметил полицейский. – Но если вы настаиваете, мы можем сейчас отвезти обоих к судье, и пусть он решает. Что вы скажете? – и полицейские посмотрели на нас обоих – на меня и на Лизу.

– I'm ready [Я готов], – сказал я им и добавил Лизе по-русски: – Но что будет с Ханой, если она увидит, что папу и маму увезла полиция?

– Lady, – сказал Лизе один из полицейских, – могу я поговорить с вами наедине?

И они ушли на веранду, где, как я понимаю, полицейский стал объяснять Лизе, что никакой судья ничего со мной не сделает, пока я не нанесу ей реальных увечий. А второй стал рассматривать мои книги на книжных полках и выяснять у меня, какие перспективы у русской перестройки. Я сказал, что из-за этой е… перестройки вся моя жизнь пошла вверх тормашками, но развить этот тезис не успел – Лиза и второй полицейский вернулись в комнату. Лиза сказала, что к судье мы сейчас не поедем, но она завтра же найдет себе адвоката. После этого полицейские уехали, а я сказал Лизе:

– Ты можешь взять себе хоть десять адвокатов, – я никуда от дочки не уйду. Ради нее я хочу сохранить семью, и, если ты считаешь, что я псих, я готов лечиться. Может, я действительно сошел с ума от этой факинг жизни!

И назавтра я отправился к психиатру.