Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель

А потом произошла неожиданная встреча с Алексеем Мироновым. Когда они столкнулись в полицейском участке, Мишка сначала растерялся. Он не знал, что делать – звонить Остерману или Крауху? Затем события начали развиваться с невероятной быстротой. Алексей, захватив полковника Остермана, совершил дерзкий побег, Семенов, чтобы не выдать себя, вынужден был помогать ему.

И только потом, оказавшись на конспиративной квартире, он понял, в какой переплет попал. Но пути назад уже не было – подпольщики не спускали с него глаз. И тогда Мишка решил никому не рассказывать о сотрудничестве с абвером и гестапо. Глядишь, никто и не узнает… Все говорили о наступлении Красной Армии и освобождении Москвы, значит, его кураторам – и Остерману, и Крауху – придется скоро бежать. Документы, в том числе его личное дело, они, скорее всего, захватят с собой – немецкая аккуратность не позволит бросить ценный архив. Шульц наверняка тоже уйдет вместе с ними… Значит, есть шанс, что его предательство так и останется тайной. Боле того – Алексей Миронов может засвидетельствовать его героическое поведение во время побега, может быть, его даже наградят…

Но этим надеждам не суждено было сбыться – разоблачение грянуло, как гром среди ясного неба. Михаил понял – это действительно конец. Единственное, о чем он теперь мечтал – чтобы от его предательства не пострадали родные. Не дай бог, если их объявят "членами семьи врага народа"! Он слишком хорошо знал, что это такое. В их классе учился Николай Егоров, у которого сначала забрали отца, а потом мать. Из отличника и комсомольца Колька в одночасье превратился в изгоя – его заставили публично отречься от родителей, клеймили позором на общем собрании… Но и это не спасло его от ареста.

С этими тяжелыми мыслями Семенов присел на дрова, сложенные в сарае. Было холодно. Он плотнее запахнул шинель и приготовился ждать.

Лубянка

Вилли Краух понял, что с Ингой что-то случилось: их разговор внезапно прервался, потом кто-то осторожно положил телефонную трубку на рычаг. Штурмбанфюрер решил действовать немедленно – вызвал машину с оперативниками и уже через несколько минут мчался в штаб Зеермана.

Дом на набережной был похож на улей: суетились офицеры, бегали солдаты, выносили бумаги и мебель… В воздухе витал запах гари – видимо, уже начали жечь документы. Вилли подумал, что ему тоже следует разобраться кое с какими делами и уничтожить папки, но сейчас было не до этого.

Он вошел в здание и поискал дежурного офицера. Обнаружить его в штабной суматохе оказалось непросто. Наконец он отловил лейтенанта и выяснил, что генерал Зеерман отсутствует – утром отправился на передовую лично выяснять ситуацию.

Говорили, что русские прорвались в Москву, и положение стало критическим – оставшимся частям грозило полное окружение и уничтожение. И хотя приказа об отступлении еще не было, но штабные уже готовились к срочной эвакуации. Фельдмаршал Манштейн, по слухам, уже отдал распоряжение вывезти из города все учреждения и госпитали.

Инга Никольсон на службе не появлялась, что было довольно странно, учитывая ее пунктуальность. Вилли попросил разрешения самому выяснить причину отсутствия, на что дежурный офицер просто махнул рукой – валяйте! Штурмбанфюрер поднялся наверх, в квартиру Инги, и несколько раз громко стукнул кулаком в дверь – ответа не последовало. Тогда он приказал выломать ее. Двое дюжих гестаповцев разом навалились, и створки распахнулись.

В коридоре на полу лежала Инга. Вилли нагнулся и понял, что девушка мертва. Беглый осмотр квартиры показал, что в комнате Инги все вещи были на месте, а вот у Рихтер большая часть одежды пропала. Стало очевидно, что она сбежала, а пред этим, судя по всему, застрелила Ингу.

Вилли задумался – такого оборота он явно не ожидал. Надо было что-то срочно предпринимать, но что именно? Арестовать полковника Остермана и обвинить его в сотрудничестве с подпольем? Нереально: без серьезных улик брать нельзя, сразу же вмешается руководство. А предъявить пока, к сожалению, нечего… Контакты с подпольщиками? Так он выполнял свою работу, проводил операцию по перевербовке… Убийство Инги Никольсон? Дело рук Нины, он к этому никакого отношения не имеет. К тому же причастность Рихтер к преступлению еще требовалось доказать, а времени на расследование уже не было.

Кроме того, для ареста требовалась санкция начальника московского абвера, генерала Траубе, а он вряд ли ее даст. Нет, решил штурмбанфюрер, надо действовать самому.

Вилли приказал возвращаться на Лубянку, в штаб-квартиру гестапо. Но перед отъездом еще раз заглянул в приемную Зеермана и сообщил об убийстве Никольсон. Никакого впечатления на дежурного офицера это не произвело. Он вежливо поблагодарил за известие и обещал разобраться, но было видно, что его волнуют куда более важные и неотложные дела.

Обратный путь на Лубянку занял почти час – центр оказался забит военной техникой. Хорошо, что над Москвой уже второй день висели низкие облака, а то советские бомбардировщики превратили бы людей и машины в кашу.

Не успел Вилли войти в кабинет, как зазвонил телефон.