Московский лабиринт

– У Чингиза неприятности – это хорошо. Люблю, когда вы, жирующие уроды, начинаете стрелять друг в друга. А когда ваша полиция начинает стрелять в вас – это вообще замечательно.

– Это не наша полиция! – не выдержал Артём.

– Ваша… И власть, и полиция… Такие как Чингиз, если и ссорятся с ней – только потому, что не хотят делиться жирным куском. А со мной он будет делиться! Весь «траффик» дисков идёт через мою территорию. И ему придётся платить! Не из-за того, что мне нужны его вонючие деньги. Просто здесь, под землёй – моя власть!

– Да? А я думал – ты просто хочешь получить долю, – спокойно заметил Артём.

Слепень встал. Его рука с «береттой» заметно тряслась. Но голос был совсем негромкий:

– Ненавижу… Ненавижу таких… Они как пьявки… Таким, как они, хорошо. Всегда… А мы уходим под землю. Мёртвыми и живыми. Но однажды… Однажды мы вернёмся…

– Это Чингиз-то пьявка? – искренне изумился Артём. Я двинула его локтем в бок.

– …Заплатите, за всё заплатите… Однажды мы выйдем из могил и выпьем вашу кровь. Всю до капли… До капли… – немигающие глаза Слепня лихорадочно блестели.

Хотя в комнате было тепло, меня слегка зазнобило. Как легко он слетает «с катушек»!

Хуже нет, иметь дело с невменяемыми. Повидала я их, особенно в 2013-м, когда отсидела и вернулась… Я ведь и сама была такой. Первые недели… После того как узнала про своих. Потом оклемалась. А некоторые не смогли. И почти никто из них не пережил ту зиму…

Этот бедняга – выжил. И не только уцелел, а можно сказать, карьеру сделал. Один бог ведает, как ему удалось в теперешней Москве… И всё таки, загадка – почему те подонки до сих пор не свернули ему шею? Выполняют его приказы…Чуть ли не по струнке перед ним ходят…

– Слепень… – я чувствовала себя сапёром вступающим на минное поле, – Мы не такие, понимаешь… Мы – не враги. Сам посуди, из-за обычных «разборок» СОК не поднимают…

Он смотрел сквозь меня. Только думаю, если бы я попыталась встать – он бы не промазал.

– Мы же по одну сторону…

– Я тебе верю… – глухо отозвался Слепень, – Я вас отпущу. Но сначала – правосудие. Вы убили моего человека, вы должны мне одну жизнь.

– Твои люди сами напали!

– Никто не уйдёт от возмездия. Все узнают мою власть. И для Чингиза это будет хорошим уроком.

– Ты ведь пожалеешь об этом!

Слепень криво, страшновато усмехнулся и покачал головой:

– Я уже давно ни о чём не жалею.

Артём толкнул меня, горячо зашептал:

– Вспомнил его, вспомнил! В «универе» он один семестр читал нам философию!

– Как его имя?

– Забыл! Это было на втором курсе…

Нелепая ситуация, напоминающая плохой анекдот – вырваться из когтей «охранки» и умереть от пули несчастного, свихнувшегося преподавателя философии.

Длинная рука с «береттой» стала медленно подниматься. Хриплый голос звучал почти торжественно:

– Да свершится правосудие…

Я подобралась. Нас разделяло уже не более трёх метров. Освободить руки не успею…

Мгновеньем спустя что-то просвистело в воздухе и Слепень выронил пистолет. Из предплечья его торчала обычная крышка от консервной банки.

В два прыжка Михалыч оказался у дверей и задвинул засов.

Честное слово, в эту секунду я была рада, по-настоящему рада, что не вкатила Старику последнюю ампулу в инъекторе!

Теперь «философ» один против нас. Если попытается левой рукой поднять оружие…

Нет, не успеет. Я не дам. И Михалыч больше не напоминает расслабленную куклу – глаза светятся знакомым, почти весёлым блеском. Он – опять в форме. В отличной форме. И пока мы вели бесполезные беседы, успел освободиться от верёвок.

Давай, Слепень, давай… Попробуй поднять пистолет…

«Философ» не стал наклоняться. Отшвырнул «беретту» ногой в угол комнаты.

Михалыч пожал плечами – задача упростилась.

– Слишком много пустой болтовни, – улыбнулся, неотвратимо подступая к бывшему преподавателю.

Но через мгновенье улыбка его растаяла. В сумрачном, дальнем конце помещения, из-за стоявших в несколько рядов ящиков вынырнули тени. И тут же в свете ламп обрели плоть.

– Ого… – выдавил Артём.

Глава 7

Взгляд Слепня торжествующе блеснул. Не менее двадцати кошмарных существ, с глухим ворчанием окружили нас. Каждое – высотой мне по пояс. Думаю, их предки были собаками. Только от облика предков здесь мало что осталось. Клыкастые пасти скорее напоминали крокодильи. Да ещё эти глаза… Огромные глаза ночных тварей. Теперь я знаю, что за огоньки следовали за нами в темноте.

– Мои милые собачки, – с нежностью проговорил Слепень, выдергивая из предплечья жестянку. Кровь потекла сильнее, но он не обратил внимания. Взглянул на нас и чуть удивленно спросил:

– Думаете, это более лёгкая смерть?

Старик не шевельнулся. Не попробовал броситься к валявшейся в углу «беретте». Впрочем, если бы он успел поднять оружие – толку мало… Лишь пара неприцельных выстрелов – до того, как жуткие челюсти перекусят руку и вырвут горло…

Вот и выяснилось, за какие заслуги подземные головорезы стали уважать психованного интеллигента. Интересно, сколько бандитов пришлось скормить «милым собачкам», прежде чем авторитет его стал незыблемым?