Московский гамбит

Она говорила все это шепотом, держась за его руку…

— Ты хочешь выйти за пределы всего, что дано Богу и Его образу — человеческой душе…

И вдруг она еще сильнее сжала его руку.

— Мой бедный русский Фауст — ты погибнешь! Гибли даже те, кто посягали на несравнимо меньшее — ты знаешь об этом! Ты погибнешь, погибнешь!

И Саша вдруг ответил: его ответ раздался откуда-то из меняющейся черты.

— Ты видишь гибель только негативно, или в лучшем случае, — как шаг к новому возрождению. Так думают все, кто принадлежит к этой системе. Но в гибели есть иное начало… И принцип смерти — при некотором мастерстве — может быть окном…

— Нет, нет! Я не хочу твоей гибели! — и она прижалась к его похолодевшей руке. — Мой бедный, бедный русский Фауст! О, это уже не то слово для тебя — «Фауст»! Смешно! Это совсем другое! И кто твой Мефистофель — сам Абсолют?!..Но зачем, зачем ты идешь…

— Там нет вопроса «зачем».

— Но тогда кто ты, кто — ты?

И вот наступил день, когда Саша позвонил Олегу и сказал, что, поскольку второй этап из испытания пройден, надо встретиться, и он сообщит свой результат.

Леши Закаулова не оказалось под рукой: опять пропал. Договорились, что придут Олег и Берков. Саша назначил особое место встречи, одно из своих любимых. Это был дальний, одинокий, заброшенный рабочий район (в духе песни начала века: «Где-то в городе, на окраине»…), прорезанный железными дорогами, с которых часто доносились отдаленные тоскливые гудки поездов, точно зазывающих куда-то. И люди здесь на пыльных улицах, как будто тоже стремились в неизвестное…

Свидание было назначено в простой рабочей столовой, расположенной в покосившемся одноэтажном сером здании. Олегу дали, конечно, адрес — сам же Саша хорошо знал эту столовую, в которую он не раз забегал в свое время выпить стакан-другой водки.

Нине здесь тоже понравилось. Они проходили с Сашей через мост, и весь район хорошо просматривался оттуда. Захватил он ее своей напоенной жизнью тоскливостью, ибо тоска эта, как может быть и тоска расходившихся вдаль лучей железных дорог, была напоена тайной, почти незаметной, но внутри себя бездонной и уводящей. Непонятно было только, откуда взялась эта скрытая жизнь, и что она значила? Но тот, кто мог видеть, был захвачен ею навсегда…

В столовой оказалось мало народу, и само помещение было большое, длинное, с многочисленными столами и стульями по бокам. Разные люди в ней о чем-то переговаривались, молчали и выпивали. Серый свет проливался из узких окон. От всего этого чуть-чуть веяло тем же духом — скрытым, неопределенным, потайным и великим. И каким-то образом ведущим в сокровенную жизнь.

Саша с Ниной присели у окошка, где был столик на четверых. Одинокий пьяный из глубины зала приветствовал их, подняв кружку. Появилась толстая, погруженная в себя официантка.

Ждать пришлось недолго: негаданно распахнулась дверь, и показались такие знакомые лица Олега и Беркова.

— Ну и уголок вы выбрали, Саша, — промолвил Олег, чуть недовольно. — Впрочем, неплох.

Быстро взяли пива и обычной еды. Стеклянные граненые стаканы запотели от пивной влаги.

— Ну, это место, наверное, в вашем вкусе тоже, Ниночка, — усмехнулся Берков.

Нина прилепилась совсем к окнам, в своем ситцевом платьице — волосы ее были причесаны просто, но изящно.

— Да и всем где-то должны нравиться такие места, — заметила она. — А мне и подавно.

— Она чувствует их скрытый смысл, — улыбнулся Трепетов. — Давайте грянем.

И он поднял стакан.

— За скрытую жизнь, что ли?

Все согласились выпить за это.

И потом Саша сразу перешел к делу. Его ответ своим вихрем ошеломил Олега и Бориса: все кончено, продолжения не будет, занавес не поднимется… Конец… Нина даже вздрогнула и с изумлением уставилась на Сашу. Этого не ожидала даже она.

Но почему, почему??

— Олег, скажите честно, — Саша взглянул на него, — вы ощутили каким-то шестым чувством серьезность всей ситуации, высшую серьезность, несмотря на всю внешнюю простоту и непритязательность того, как началось??.

— Да. Из-за целого ряда намеков, нет, не знаю от чего… какой-то жуткий подтекст всего этого входил в меня…

— Тогда и не спрашивайте, «почему». Надеюсь также, что не будет никаких детских обид. Вся эта история вне личных отношений. Это была бы смешная реакция… Тем более, я вас предупреждал, что будут «этапы» и после каждого из них — решение о дальнейшем.

Тем не менее возникла неприятная и напряженная обстановка. Слова запутывались и застревали. Олег, грустный, смотрел в окно.

— Давай-ка откланяемся и пойдем своей дорогой, Олег, — вдруг резко сказал Берков и встал.

Это, может быть, был самый лучший выход. Быстро, смущенно и неприязненно простились.

Саша и Нина оказались одни у столика.

— Ну что ж, остается только допить пиво, — вздохнул Саша.

Нина решила ни о чем не спрашивать его. Он ничего не сказал ей. Заранее. Стуманно-странной улыбкой она посмотрела на него, допивающего свое пиво.

Задумчивая официантка поплелась из своего угла и опять оказалась перед глазами Нины. «Она всегда смотрит внутрь себя», — подумала Нина.