Морской путь в Индию

Расставшись с Пайвой, Ковильян стал устраиваться на арабское судно, идущее в Индию. Это было смелое путешествие, в какое до того не пускался ни один португалец и из которого он мог не возвратиться живым. В неведомую страну, куда он отправлялся, подчиняясь приказу своего короля, Ковильяну предстояло плыть на более крупном судне, чем то, на котором он добирался до Адена. Этот корабль, грузоподъемностью от двухсот до трехсот тонн, был скверно сшит из досок, связанных кокосовым волокном. Палубы не имелось, на случай непогоды груз покрывался лишь плотными цыновками. Пассажиры устраивались на судне как умели.

Однако, несмотря на свои столь неуклюжие суда, арабы были отнюдь не плохими мореплавателями. Они умело пользовались компасом и другими навигационными приборами, а кроме того, превосходно знали Индийский океан — его ветры, его течения, его опасности. Ковильян прибыл в Аден в самое благоприятное время, при начале муссона, попутного ветра, который донес его корабль к юго-западному берегу Индии. Медлительное движение, однообразные дни, зной и духота, плохая пища, отвратительная вода — и так целый месяц; поэтому все, кто находился на корабле, несказанно обрадовались, лишь только показалась гора Дели[147] — тот самый обрывистый индийский берег, который спустя десять лет увидел Васко да Гама.

Высадка произошла в порту Каннанур, через который вывозился имбирь, и тут-то «первый португалец коснулся земли Индии»[148]. Каннанур был весьма важным погрузочным пунктом, через него шла торговля с Камбеем, Ормузом и Аденом. Он был портом Виджаянагара, ныне исчезнувшего, но в те времена цветущего индийского государства[149], богатого рисом, а особенно кардамоном и имбирем.

Из Каннанура лазутчик короля Жуана, всегда настороженный, наблюдательный, замечавший всякую мелочь, касающуюся торговли, — и цены, и сорта товаров, и способы упаковки и перевозки, и обычаи купцов и т.д. — отправился в Каликут, являвшийся одной из двух целей и самым отдаленным пунктом его долгого путешествия. Приехав в Каликут, с которым нам придется еще ознакомиться подробнее, Ковильян оказался в самом сердце сказочной Индии, воспламенявшей воображение народов Запада с древнейших времен. Во все века Индия была роковым магнитом, манившим к себе мореходов и исследователей, воинов и искателей приключений; ее последующая история тесно и неразрывно переплелась с историей Европы, и результаты этого до сих пор еще не ясны и не определенны.

В глазах португальского путешественника Каликут был гораздо более экзотическим, необычным и таинственным городом, чем Александрия, Каир или Аден. По счастью, его знакомство с арабским языком и мусульманскими обычаями вновь сослужило ему добрую службу. Он мог легко ориентироваться в обстановке, вступил в общение с маврами, жившими в Каликуте целой колонией, и выведывал те секреты, знать которые так страстно желал его венценосный повелитель.

Ковильян убедился, что этот индусский город представляет собой странное смешение варварства и цивилизации, простоты и роскоши. Замечательным примером такого смешения было одеяние саморина (правителя Каликута). Босой, обнаженный по пояс, ой носил златотканную одежду, а его пальцы были унизаны тяжелыми золотыми кольцами, осыпанными рубинами. Окруженный стражей, он возлежал на ложе из золота и серебра. Подле него всегда были почти нагие, надушенные женщины. На улицах кишели огромные толпы индусов низших и высших каст, там (было множество слонов, лошадей, паланкинов. Везде густо росли кокосовые пальмы; храмы и дома богачей стояли рядом с жалкими хижинами бедняков, крытыми пальмовыми листьями. В крохотных открытых лавочках полунагие люди продавали цейлонские и бирманские алмазы, сапфиры, рубины, взвешивали на маленьких весах жемчуг и громогласно совершали недобросовестные сделки. Внизу, у берега, стояли арабские корабли; матросы с этих кораблей ходили по городу, стремясь использовать свое пребывание на берегу с наибольшим удовольствием; около них собирались женщины, желавшие скорей заполучить тяжело заработанное матросское жалование. Разгружались суда, привезшие рис с Коромандельского берега и корицу с Цейлона. Подходили суда с Малакки — они везли камфору с Борнео и Формозы, лак из Пегу[150], очищенный мускатный орех и его шелуху с Банды[151], гвоздику с Молуккских островов. Мешки с перцем — каликутским товаром — высокими штабелями лежали на складах или грузились на корабли, пришедшие из Мекки. Воздух был пропитан запахом сандалового дерева и пальмового масла, дымом, идущим от жаровень и из храмов, запахом цветка ареки и пряностей, лежавших на жарком солнце. Ковильян понимал, что он добрался наконец до той Индии, о которой так долго мечтали и размышляли, к которой так долго стремились принц Генрих и правящий ныне Португалией король Жуан. Но именно он, Перу ди Ковильян, был первым из португальцев, увидевших ее.