Морской путь в Индию

По своеобразному выражению хрониста Барруша, «поскольку все государи посвящают большую часть своей жизни занятиям, соответствующим их склонностям, король дон Аффонсу начал пренебрегать делами, связанными с этим открытием, и стал восхвалять предприятия, проводившиеся в связи с африканской войной [в Марокко]». Поэтому, когда истек срок аренды Гомиша, все руководство торговлей и исследованиями в Африке король передал в руки своего девятнадцатилетнего сына дона Жуана; как гласили строгие королевские указы, ему передавалась монополия торговли на Африканском побережье, все права и привилегии, какими раньше пользовался принц Генрих. В то же время была вновь восстановлена система премий, поощрений и льгот за строительство и снаряжение морских судов. Все суда, торгующие с Африкой, во избежание захвата их как пиратских, должны были иметь королевские лицензии.

Однако исследование Африки в сильной степени задержалось вследствие войны между Португалией и Кастилией (1475–1479), во время которой фландрские[82], английские и испанские пираты расстраивали торговлю и нападали на прибрежные поселения. Монопольную торговлю в Африке португальцы считали своим священным достоянием, и такое своеволие иностранцев вызывало у них негодование. Один хронист того времени, говоря о моряках из Фландрии, которые «осмелились заплывать со своими товарами до Мины» (теперь Эльмина, на Золотом Берегу), пишет, что они справедливо испытали гнев божий:

поскольку они не боялись ни отлучения со стороны святых отцов. ни запретов святой матери-церкви, бог уготовил им дурной конец на обратном пути из Мины. они стали на якорь на глубине двадцати пяти морских саженей, «о так как дно вдоль всего берега скалистое, ночью канат перетерся, и ветром, дующим с моря, их корабль прибило к берегу, где он и погиб Тамошние негры съели тридцать пять фламандцев — всю команду[83].

Когда Жуан II в 1481 году наследовал трон Португалии, он сразу проявил свою заинтересованность в развитии африканской торговли и решимость продолжать исследование Африки[84]. Первой значительной экспедицией в царствование Жуана II была экспедиция в 1482 году под руководством Диогу Кана, моряка, уже знакомого с Гвинейским берегом[85].

Во время плаваний Диогу Кана — сведений о них дошло очень немного — впервые вошли в употребление каменные падраны. Это были столбы, на которых возвышался камень в виде куба с крестом; на одной стороне столба наносился португальский герб и имя короля, а на другой стороне имя исследователя и дата открытия — по-латыни и по-португальски (или только по-португальски). Мысль ставить падраны подал король Жуан. Они устанавливались на заметных местах в важнейших посещаемых пунктах, при этом имелись в виду четыре цели. Во-первых, они были конкретным доказательством, что путешественник действительно достиг того места, об открытии которого заявил; во-вторых, падраны были превосходными ориентирами; в-третьих, они должны были служить бесспорным доказательством приоритета и суверенитета Португалии; и, наконец, увенчанные крестом, они являлись наглядным символом христианской веры в языческих землях. Несколько падранов — целиком или частично — сохранилось и поныне, а их обозначения имеются на картах того времени[86].

Кан осторожно продвигался вдоль берега и скоро оставил за собой самый южный пункт, достигнутый судами Гомиша. В начале августа корабли Кана оказались в водах, которые, в нескольких милях от берега, были светлее и преснее обычного: все свидетельствовало о том, что где-то недалеко вливался могучий поток пресной воды. Кан высадился на берег и поставил падран, назвав его «падран святого Георгия», а реку — Риу ду Падран[87]. Это был тот могучий поток, который теперь известен как река Конго[88].

Кан поднялся на небольшое расстояние вверх по реке, он вел торговлю с туземцами, объясняясь с ними жестами. Затем он продолжал свое плавание по морю, идя к югу вдоль побережья Анголы до мыса Санта-Мария[89], где поставил второй падран (ныне находится в Лиссабонском музее). Захватив четырех туземцев в качестве заложников за нескольких матросов, отправившихся вглубь материка и не возвратившихся, Кан направился в Лиссабон. Король Жуан дал ему звание рыцаря, назначил пенсию и в 1484 году вновь направил в Африку вместе с привезенными четырьмя заложниками.

Прибыв к устью Конго, Кан нашел своих четырех «потерянных» матросов в полной безопасности и здравии — они ждали возвращения своего капитана. Вследствие этого заложники, с соответствующими подарками, были отпущены на свободу.