Морской дозор

– Когда его убили? Ответьте мне только на этот вопрос, иначе я не скажу больше ни единого слова.

– Хе-хе-хе… А то вы не знаете, когда придушили своего соседа. Что, хотите сказать, у вас есть алиби? Хорошо… Допустим на минуту. Наш эксперт уверен, что Тимофея Котельникова задушили около полуночи. Плюс-минус час. Теперь я готов вас выслушать: где же вы были в это время? Только учтите: ваши слова должен кто-то подтвердить. Что же вы молчите, Павлов? Нечего сказать?

Ему было что сказать, но Полундра сразу же абсолютно четко осознал, что он этого никогда не скажет. Конечно, алиби у него было железное, но подставлять Елену… Она, вне всякого сомнения, подтвердит, что всю ночь Павлов провел с ней, там, на третьем этаже генеральской дачи.

Только кто же поверит, что они с Леночкой чуть не до рассвета просто говорили о жизни и ничего более?.. Потом она уснула, а он все никак не мог провалиться в сон, держал ее руку, свесившуюся с кушетки, и чувствовал прилив такой оглушающей нежности…

И что же теперь? Говорить о таком этому холоднокровному выползку? Нет, даже ради спасения жизни он, русский офицер, не имеет права так поступать.

В дверь гостиничного номера, где проходил этот импровизированный допрос, громко, властно постучали. Полундра с удивлением смотрел на вошедшего в номер генерал-майора, вот уж кого он совершенно не ожидал увидеть. На лице военюриста тоже появилось недоуменное выражение, но Берсентьев не дал капитану времени на вопросы.

– Ты, вот что… Выйди-ка, – обратился он к военюристу. – Ну-ка, в темпе, не заставляй меня повторять. Мне нужно с твоим подследственным парой слов перемолвиться. Зачем? А вот это, голуба, не твоего ума дело.

Услышав такое, Павлов ожидал всего, чего угодно, но только не того, что произошло. Лицо капитана неуловимо изменилось, его выражение стало каким-то угодливым. Ни слова не говоря, не возмутившись генеральской наглостью, не попытавшись возразить, военюрист выскользнул из комнаты. И дверь за собой аккуратненько прикрыл.

Берсентьев кряхтя уселся на стул напротив Сергея, уставился на него тяжелым взглядом.

– Ну что, попался, водоплавающий, как кур в ощип? Теперь никто тебя не выручит, даже не надейся. Мне глубоко плевать, ты придушил своего соседа или еще кто, и, скажу тебе по секрету, военной прокуратуре это тоже до фонаря. На хрена им задницы рвать, если вот он, убийца, в наличии, а? – Геннадий Феоктистович выглядел исключительно довольным, его одутловатая потная физиономия прямо-таки сияла.

С нотками нескрываемого циничного торжества в голосе он повторил:

– Никто тебе, старший лейтенант Павлов, не поможет! – И прервал фразу, словно дожидаясь ответной реплики Полундры.

«Кроме тебя, вот на что ты прозрачно намекаешь, – хотелось добавить угрюмо молчащему Полун-дре. – Но откуда же ты, сволочь этакая, крыса штабная, знаешь о том, что случилось?»

– Молчишь? – продолжил генерал. – Ну и дурак, что молчишь. А я вот могу помочь, вытащить тебя из дерьма, в котором ты по уши. Но не задаром!

– И чего же вы от меня хотите?

– А-а! Все того же, только теперь я тебе денег не предлагаю. Свобода дороже любых денег. Достанешь ящики с затонувшего вертолета, всего и дел. Только не ври ты мне больше, что координат не знаешь, все равно не поверю. А я тебя отмажу от прокурорских, они у меня да-авно прикормлены. Вот и следователь твой – тоже.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – холодно произнес Сергей.

– Хрена! Все ты понимаешь, а вот чего ты действительно не сечешь, так это настоящей армейской жизни. Нет, кто ты такой? Жалкий старший лейтенантишко! А кто такой я, это до тебя доходит?! Да я плюну – ты утонешь, будь ты хоть трижды подводник! Но могу и наоборот – спасти тебя, придурка. Если поумнеешь…

«Бог мой, – с тяжелым тоскливым бессилием глядя на генерал-майора, думал Полундра, – и этот мерзавец – отец такой прекрасной девушки… А я, оказывается, не знаю армейской жизни. Зато ты, поганая штабная тварюга, ее, конечно, знаешь».

Сергей Павлов за годы службы научился очень неплохо разбираться в таких типах, как Геннадий Феоктистович Берсентьев. Насмотрелся. И отношения своего к зажравшимся скотам с большими звездами на погонах не скрывал. Потому и ходил до сей поры в старших лейтенантах.

Такие люди, как контр-адмирал Сорокин, это ведь исключение из правил. Очень поганых правил, следует признать…