Морские рассказы

Янис, стоявший на руле, удивлённо смотрел на нас, не понимая.

– Сдай вахту, Рудзитис, всё в порядке.

– Курс? – спросил я, принимая руль.

– Восемьдесят шесть градусов.

Так, мы уже в Балтике. Янис ушёл, пожелав нам спокойной вахты. Второй повернулся ко мне:

– О, забыл, – завтра кэп объявил баню.

Прекрасная вахта.

На каждой миле по маяку, выбирай на вкус. Определяться – одно удовольствие. Мы мило перебрасывались шуточками, начисто забыв о недавно пережитом кошмаре.

Удивительно было смотреть на стеклянную гладь Балтики, в океане такого не было ни разу за все четыре года практик. В океане зыбь при абсолютнейшем штиле мерно раскачивает судно, вдалеке видны фонтаны, выпускаемые гуляющими на воле китами, изредка у судна крутятся касатки, мелькая чёрно-белыми боками.

Стаи чаек, глупышей, сопровождают каждое рыбацкое судно, знают, что если не украдут рыбу из сети или трала, то обязательно полакомятся выбрасываемыми командой отходами – очистками, рыбными головами и внутренностями.

Ночная вахта преподнесла сюрприз.

Мы прошли мыс Овиши и входили в Ирбенский пролив. Ночь абсолютно тёмная, ни звёздочки, море нормальноё – четыре-пять баллов. Помимо картушки компаса я всё чаще поглядывал вправо, ожидая увидеть огонь маяка на мысе Колка, после его прохождения следовал поворот в Рижский залив.

Вдруг, в окне правого борта я увидел красный огонь, расположенный на такой высоте, как будто справа должны быть скалы. Но никаких скал там не могло быть! Там низкий, без каких-либо высоток, берег.

Хотя это не моё дело – гадать, но я не выдержал:

– Палыч, справа красный огонь!

– Где?

– Да вот, справа, – мотнул головой на правое окно.

Штурман приник к своему окну, выискивая этот огонь. И вдруг, панически:

– Лево на борт!

Я, автоматом, переложил руль налево. Судно накренилось, описывая циркуляцию на полном ходу, на выходе из неё я увидел высокий борт громадного, по сравнению с нами, судна, его левый красный бортовой огонь.

– Что это, Палыч?

– Вот суки, не увидели нас, могли бы утопить! Вот гады! У них же радары, два вахтенных помощника по бортам! Это паром, в Хельсинки ходит. Ну гады! – второй не мог успокоиться.

Крен был приличный, неожиданный, в рубку немедленно поднялся капитан.

Да, могли утопить, вели себя эти господа против всех правил. На этом происшествия закончились, через полтора часа мы вошли в Рижский залив.

Была баня, была большая приборка и большая постирушка. К причалу не торопились, пока не закончили эти дела.

Швартоваться пришлось мне.

На следующий день я взял необходимую справку о прохождении морской практики, отправил её в порт Темрюк – одно из мест, кто имел право выдавать рабочие дипломы.

Ещё через день я был назначен боцманом, а через неделю, когда получил рабочий диплом, был назначен вторым помощником, минуя должность третьего помощника. Эту должность освободил Сергей Павлович, заменивший списанного по болезни старшего помощника.

Мы выдержали испытание ураганом, но песню про удачливого Мишку я не мог слушать года два.

А селёдку, ту, что продавали в магазинах, я не мог есть года четыре.

И случились ещё два происшествия, и оба трагических.

В рейс мы взяли щенка, сучку, назвали её Машкой. Она терпеть не могла лиц женского пола, поскольку выросла в мужском коллективе. За эти три с половиной месяца она привыкла к качке, на судне всегда находила место, где качка приносит минимальные неудобства.

Она погибла, когда бросилась на идущий автомобиль, защищая, по её разумению, члена команды, который был с ней.

Погибло моё, купленное перед рейсом, драповое пальто. От качки сначала перетёрлась петелька, на котором оно висело, а потом появилась огромная аккуратная дыра на спине, когда пальто набросили на крюк.

Крюк отполировался. Пальто пришлось выбросить.

Практика

Поезд пришел в Кандалакшу в воскресенье 1 августа 1955 года в половине одиннадцатого вечера. Полагая, что уже почти ночь, и я не смогу попасть на парусник, так как все будут спать, кроме вахты, я отнес свой скудный багаж в камеру хранения и вышел на привокзальную площадь. Было светло, стояла полярная белая ночь. Увидев рядом остановку трамвая, дождался его, сел. Попросил довезти до порта – уж очень хотелось увидеть море. Первое большое море в моей жизни! Кондукторша, молодая женщина, улыбнулась и сказала, что надо выходить на следующей остановке.

С бьющимся сердцем я молодецки спрыгнул с подножки трамвая и враскачку, как и подобает мореману, взметая пыль широкими клешами флотских брюк, пошел к незавидной деревянной проходной под надписью: «Кандалакшский морской порт», постучался. Дверь открыла пожилая тетка в черном флотском бушлате. Я с достоинством доложил: «Курсант Брынцев, прибыл на практику согласно телеграммы». Тетка водрузила очки, прочла: – Проходи, милок, вон ваш корабль на рейде стоит. А как же ты попадешь на него, вплавь, что-ли?