Морская яшма

Какой странный метод работы, подумала я тогда. Закончить все остальное, даже покрасить, и оставить нетронутым главный элемент скульптуры.

Я вспомнила, как взволновался Ян Прайотт, увидев меня, когда я подалась вперед на носу старого китобойного судна. Тогда он спросил, не соглашусь ли я позировать для носовой фигуры. Значит, это он работал здесь? Он создал эту царственную скульптуру без лица? Неужели он хочет взять меня в натурщицы? Но вряд ли именно для этой фигуры, потому что на ней одежда китаянки, а у меня европейское лицо.

Во мне проснулось какое-то смутное воспоминание. Ведь я слышала когда-то историю именно о таком странном сочетании… давным-давно… Какой-то рассказ о корабельной фигуре в восточном платье, но с европейским лицом, фигуре, которая прославилась на все моря…

Пока я стояла в раздумье, за дверью кто-то кашлянул. Я вздрогнула и, оглянувшись, увидела Тома Хендерсона, бородатого моряка. Мне не нравился этот человек. Чувствовалось в нем что-то скользкое, что-то дурное было в том, как он испугал капитана. Вероятно, намеренно. И зачем он слоняется вокруг Бэском-Пойнта?

Внезапное появление бородача испугало меня, словно я вдруг оказалась в западне, словно мне угрожало неприкрытое, первобытное зло. Моряк стоял, загораживая собой выход, и я почувствовала, что он не выпустит меня, если я попытаюсь уйти. Я стояла неподвижно, стараясь скрыть волнение.

— То-то мне утром показалось, что я вас узнал, — заговорил он. — Но до меня только потом дошло, что вы ведь дочка Карри Коркоран. Ну вылитая Карри, вам уже, наверное, в Бэском-Пойнте про это все уши прожужжали.

— Карри Хит, — поправила я сухо.

Он состроил мне гримасу, которая в чаще его черной бороды могла сойти за улыбку.

— Погодите, до кэпа Ната мы еще доберемся. Вот потому-то вы меня и заинтересовали, можно сказать. В свое время я ходил под началом вашего папаши и не видал такого доброго капитана ни до, ни после. Я был его вторым помощником, пока черт не попутал меня пойти первым помощником к Обадии Бэскому.

Мне неприятно было слышать имя своего отца — да и капитана Обадии тоже — из уст этого типа, хотя он и хвалил отца.

— С вашего разрешения… — произнесла я и направилась к двери.

Он не уступил мне дорогу, только кивнул лысой головой на резную девушку.

— Интересно знать, зачем здесь делают еще одну носовую фигуру "Морской яшмы"?

Я бросила изумленный взгляд на женщину в яшмовом одеянии, и вдруг из далекого прошлого прозвучали слова, произнесенные моей собственной теткой. Она тогда осеклась, точно не хотела вспоминать об этом:

— Для той самой знаменитой фигуры на носу "Морской яшмы" позировала твоя мать, деточка… И были ведь люди, говорившие, что кораблю это принесет только несчастье…

Тут тетка прикусила язык и никогда уже не возвращалась к разговору о "Морской яшме" и ее носовой фигуре.

— Откуда вы взяли, что это копия той фигуры? — спросила я Тома Хендерсона.

Он злобно ухмыльнулся, глядя на скульптуру.

— Мне ли не знать! Говорю, я ходил первым помощником на "Морской яшме" под началом кэпа Обадии.

Он шагнул от двери, подошел ко мне ближе, чем мне хотелось бы. Я почувствовала запах перегара и немытого тела.

— Ту, подлинную фигуру я видел всего несколько недель назад, — сообщил он мне. — Ту самую, которую делали с вашей мамаши. Ух и чесали же тогда языки!

Вопреки своей неприязни к моряку, я не смогла удержаться от вопроса:

— Подлинную? Как это?

— Ну да, теперь-то ее почти не узнать — так ее непогода потрепала, — ответил он. — Но она все еще там, где положено, — на носу.

— Вы хотите сказать, она на "Морской яшме"? Но где она? Где вы ее видели?

Он снова ухмыльнулся.

— Старина Том знает много такого, что и вам любопытно было бы узнать. Но про это я вам бесплатно скажу. Корабль стоит в доке в Салеме. Теперь-то от «Яшмы» никакого проку. Может, в углевоз переделают. Но я с вами не о том потолковать хочу, мисс.

Он повернулся к окну и продолжал говорить со мной через плечо, словно знал, что я никуда не убегу.

— Вы как будто неплохо устроились, мисс. За Маклина вышли, и все такое. У вас в кармашке денежка зашевелилась — а ведь у кэпа Ната ни гроша не было. Может, вы не станете упрямиться и поделитесь немного со мной, а я вам одну историю расскажу…

Я посмотрела на него с нескрываемым омерзением.

— Денег у меня нет. А если бы и были, я не стала бы платить за ваше вранье.

Я шагнула к двери, но он продолжал говорить, отлично зная, что я останусь и выслушаю его до конца.

— Может статься, вы еще и передумаете, мисс, так я на тот случай еще поболтаюсь на «Гордости» пару деньков — глядишь, вы и придете. Можете когда угодно прийти и поговорить со стариной Томом, только не забудьте пару монеток в карман положить. Я вам такое расскажу — волосы дыбом встанут. Такое, что кровь в жилах… — Хендерсон замолчал и повернулся от окна. — Кто-то идет!

Широкой моряцкой походкой он пересек комнату, поднял раму окна, выходившего на море, и, перекинув ногу через подоконник, на секунду задержался, чтобы договорить:

— Так не забудьте заглянуть ко мне. Вам же будет лучше.

И, спрыгнув вниз, исчез.