Морская яшма

— Но разве я в этом… — начала я.

Брок снова перебил:

— Да какая разница, виноваты вы или нет, если каждый взгляд на вас бередит старые раны? Как, по-вашему, она должна себя чувствовать, когда вас навязали нам и сделали частью нашей жизни, не спрашивая, хотим мы этого или не хотим?

Он говорил с ледяным спокойствием, которое жгло сильнее гнева, и мне стало холодно и страшно.

Но все же я попробовала ему возразить:

— Значит, вы пытаетесь через меня наказать Карри Коркоран?

В его смехе послышалась неприятная нотка, но, вспомнив, в каком месте мы находимся, Брок сразу же оборвал его.

— Вы — ребенок, глупый и сентиментальный. Моей матери безразлично, что чувствуете или не чувствуете лично вы. И мне это тоже безразлично. Трудно жить, когда открываются старые раны.

— Тогда просто отпустите меня, — взмолилась я. — Все, что от вас требуется, — это отпустить меня.

Брок резко отвернулся и зашагал к каретам. Он шел так быстро, что мне пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Казалось, несмотря на увечье, ему легче ходить быстро.

Миссис Маклин стояла возле кареты, принимая соболезнования друзей. Но я сразу поняла, что она следила за Броком. Ян Прайотт уже посадил Лиен в карету и теперь подтыкал вокруг нее складки просторного плаща. Он снова взглянул на меня насмешливо, словно поздравил с тем, как успешно я сыграла роль жены Маклина. Этот взгляд лишил меня всякой надежды договориться с Яном, точно я уже безраздельно принадлежала клану Маклинов.

Похоже, за помощью совсем не к кому обратиться, а ведь в конце дня меня подкарауливала ночь. В Бэском-Пойнте меня ждала комната. Комната, которую мне теперь предстояло делить с Броком Маклином. Я со страхом взглянула на небо. Хотя солнце уже исчезло за тяжелыми серыми тучами на горизонте, небо оставалось светлым. До темноты еще было время.

Брок подсадил меня и свою мать в карету; Лорел убежала и села в карету с Яном и Лиен. Как мне хотелось сделать то же самое! Впрочем, там мне тоже никто бы не обрадовался.

И снова мы ехали к дому молча, только миссис Маклин что-то сказала насчет друзей, которых ждала к ужину. Брок молчал, но я чувствовала, что внутри он так и кипит, с трудом соблюдая вежливость. Когда мы подъехали к Бэском-Пойнту, он не пожелал исполнять долг хозяина и, даже не зайдя в дом, свистнул из конуры Люцифера. Человек и собака вместе удалились к мысу.

Я взбежала наверх и, подойдя к большому окну, увидела черного пса и мрачного шотландца чуть правее маяка. Они стояли на краю скалистого обрыва над океаном. Оба смотрели в море, такое же холодное и серое, как и отраженное в нем небо. У меня было чувство, что разговор о моей матери высек опасную искру. Чего ждал от меня этот человек, расположенный ко мне столь неприязненно и такой не располагающий к себе? Вчера ночью он забыл обо мне, но что будет сегодня?

Все еще одетая, я прокралась вниз. Из парадной гостиной улетучились последние пари благовоний. Лиен, отбыв положенное у гроба, покинула старую часть дома. Мебель была расставлена как обычно, и в гостиную начали стекаться друзья семьи. Голоса звучали теперь менее приглушенно, ведь тело уже было предано земле. Если бы меня приняли в этом доме, я предложила бы свою помощь на кухне или попыталась бы помочь как-нибудь иначе. Но я знала, что миссис Кроуфорд мне не обрадуется, да и миссис Маклин тоже. Будет вполне достаточно, если я при необходимости появлюсь за ужином в качестве жены Брока.

Я проскользнула мимо двери в гостиную незамеченной и, снова выйдя из дома, направилась к старому маяку. Войдя, огляделась и обнаружила, что там пусто; из-за двери в центральную комнату не доносилось ни звука. Я подошла к одной из дверей и приоткрыла ее. И как по волшебству перенеслась в удивительное место.

В комнате сильно и остро пахло свежей древесиной, опилками и краской. Здесь, видимо, работал талантливый резчик по дереву. На полках теснились фигурки животных, людей, небольшие деревянные статуэтки. Однако я едва взглянула на них, потому что все мое внимание приковала фигура на помосте в центре комнаты. Я приняла бы ее за обычную скульптуру — фигуру женщины чуть больше человеческого роста, — если бы она не была прикреплена к основанию под углом, с наклоном вперед, словно готова была бесстрашно встретить океанские бури. Конечно же, это было не что иное, как корабельная носовая фигура.

Незаконченная резная скульптура выглядела очень странно. Фигура была одета в прелестное одеяние цвета зеленой яшмы, складки его отлетали назад, словно от сильного ветра. Платье было отделано до мельчайшей детали, словно резчик любовно работал над каждой складочкой воображаемой ткани. Руки женщины были сплетены и спрятаны в широких рукавах одежды. Мягко обрисованная грудь вздымалась навстречу стихиям. Но, удивительно контрастируя с этим ювелирным совершенством, голова над хрупкими плечами оставалась пока грубой болванкой. Не видно было ни одной попытки хотя бы начать работу, обозначить головной убор или наметить черты лица.