Морская яшма

— В этом доме все не так. Когда голодные духи плоти отделяются от тела, живым грозит опасность. Священнику надо было провести необходимые обряды, чтобы эти духи не причинили вреда живущим. Это не сделано. И теперь злые духи тела населили дом. Из-за непросвещенных и нецивилизованных умов всех нас ждет великая беда.

— А наша религия говорит иначе, — вмешалась я.

Но китаянка, казалось, меня не слышала. Она снова зажгла сломанные сандаловые палочки и поставила их в песок.

Я не стала с ней спорить и направилась в заднюю часть дома, на кухню, потому что проголодалась. Проходя мимо библиотеки, заглянула в дверь, но комната была пуста, огонь в камине не горел. Значит, нынче утром Ян Прайотт на рабочем месте не появлялся.

В кухне тощая, угловатая миссис Кроуфорд сновала от стола к плите и от плиты к мойке. Когда я пожелала ей доброго утра, она нарочито медленно вытерла руки о фартук, повернулась и посмотрела на меня с открытым неодобрением.

— Значит, дорвались до того, за чем приехали, миссис Брок, — съязвила кухарка, тем самым нагло намекая на то, что в этом доме я ничего не значу. Я поняла, что она отлично осведомлена о ночном событии и для нее тут что-то значит только миссис Маклин.

— Скажите, пожалуйста, чем мне сегодня позавтракать? — спросила я, демонстративно игнорируя ее замечание.

— Приготовьте себе сами, что хотите, — ответила миссис Кроуфорд и вернулась к мойке с грязной посудой. — Будете выходить к столу вместе с семьей — буду вам подавать. А опаздываете — справляйтесь как знаете.

Я давно поняла, что мой статус в этом доме чрезвычайно невысок, но никак не могла придумать, как бы мне утвердиться. Собственно говоря, я не представляла, какое место будет отведено мне в этой семье и какие у меня будут права — если вообще будут. Я налила себе чаю, нашла хлеб, масло и вазочку варенья и уселась за кухонный стол завтракать.

Неважно, что миссис Кроуфорд смотрела на меня свысока — она вполне благосклонно приняла меня в качестве слушателя своей бесконечной болтовни. В присутствии миссис Маклин она помалкивала, а между тем кухарке явно нравился звук собственного голоса.

Как быстро выяснилось, похороны должны были состояться уже днем. Множество людей прибудет из Гавани отдать последний долг замечательному человеку. И ведь потом вся эта орава явится в дом к раннему ужину, а у миссис Кроуфорд и так по горло хлопот с выпечкой. Да к тому же она совершенно не представляет, как объяснить почтенным горожанам, почему сын миссис Маклин так скоропалительно женился.

Я твердой рукой поставила чашку на стол.

— Мой отец — капитан Натаниэль Хит, — заявила я с достоинством. — Может, слышали о таком в Гавани Шотландца?

Кухарка едва не свернула свою тощую шею, пытаясь через плечо бросить на меня уничтожающий взгляд.

— Полукровка — она все равно дворняжка, а не породистый пес. Я помню вашу мать и даже деда с бабкой. Ирландские торгаши да рыбаки! Негоже таким, как Маклины, родниться со всяким сбродом! Это позор, что капитан вызвал вас сюда и посадил за один стол с такой леди, как миссис Маклин!

Я подавилась крошками хлеба, а когда откашлялась, поднялась из-за стола.

— Неважно, сколько вы проработали здесь, миссис Кроуфорд, но никто не давал вам права разговаривать со мной в таком тоне! — запальчиво выкрикнула я.

Одним пожатием костлявых плеч она отмахнулась от моих слов.

— А я и не собираюсь тут оставаться, уж это могу вам обещать. Если капитан, как поговаривают, и впрямь все оставил своей язычнице, то ноги моей здесь не будет.

Я, больше не слушая, быстро намазала маслом еще кусок хлеба и, взяв его с собой, покинула кухню. Вслед мне послышалось невнятное бормотание, что-то вроде "скатертью дорожка".

Я знала, что мне просто необходимо выйти на улицу, туда, где не будет угнетать эта атмосфера враждебности. Одевшись потеплее, я тихонько выскользнула из парадного. На дворе меня приветствовало теплое утро бабьего лета.

Обойдя стороной мыс и маяк, я зашагала назад по дороге, по которой меня только вчера привезли в дом — как же давно это было! По ясному голубому небу плыло лишь несколько пухлых белых облачков. Вода в защищенной от ветра гавани безмятежно и тихо сверкала под скалами. С того места, где я стояла, была видна извилистая тропинка, сбегавшая на берег среди низкого колючего кустарника к строительным докам. Внизу не было заметно никакого движения: наверное, работы отменили по случаю траура.

Сосновая рощица отделяла меня от тропинки к обрыву. Я решила пройтись по ней и углубилась в лесок. Воздух в тенистой прохладе был напоен пронзительным сосновым ароматом и шелестом высоких крон. Через несколько минут я снова вышла на открытое место, под сияющее солнце. Каменистая тропа круто уходила вниз, под обрыв.