Морриган

— Губерт! — взвизгнула хозяйка. Лестница загудела. По–видимому, там, выше, они были сделаны из дерева. А потом она, словно сумасшедшая, бросилась ему на шею, цепляясь за кольчугу вышивками дорогого платья из фиолетового бархата. Рыцарь пытался не задеть ее железом перчаток, но с кем–то столь стихийным справиться было просто невозможно. Описание уличного мальчишки соответствовало ей на все сто: девушка была даже более худой, чем это предписывала новейшая придворная мода, ну а прическа… Алисия двигалась в русом облаке своих экстравагантно уложенных волос. Да, даже если не замечать остального в волшебнице, то волосы бросались, если не лезли, в глаза сами — а вместе с тем в рот, под шлем, они цеплялись за плечи и во–обще везде. В отличие от всех иных женщин, волшебница носила волосы распущенными, как будто готовилась ко сну или к купанию, что должно было необыкновенно возбуждать всех мужчин.

— Ну… ну… такое приветствие… Если бы я поцеловал тебя еще год назад, ты бы дала мне в рожу!

Алисия отступила на шаг, щелкнула пальцами. В воздухе замаячил силуэт громадного негра с дубинкой.

— Если тебе не хватает этого, то всегда можно устроить.

Какое–то время они глядели друг на друга. Хозяйка отстегнула гостю кольчугу под подбородком и сняла шапку–наличник.

— Ты изменился. Борода растет.

— А, три волосины. — Губерт задумчиво поскреб по ним. — Ты тоже изменилась.

— Поправилась? — неожиданно обеспокоилась та.

— Ага… Толстая, как свой дом. Две ладошки в поясе и пять этажей росту.

— Вай… нет, тебя обязательно нужно стукнуть…

Оба рассмеялись.

— Ой, ты же прямо с дороги, ничего не ел.

— А вот и ошиблась, моя ты чародейка! Поспал на постоялом дворе под самым городом, там же и поел.

Но на завтрак с тобой всегда готов.

— Тогда пошли наверх. Сейчас что–нибудь наколдую!

Она потянула его за левую руку. Пустая латная рукавица осталась у нее в пальцах. Ничего не понимая, она поглядела на культю запястья.

Даже если бы сейчас в доме ударила молния, она бы вела себя не так. Губерт видел, как Алисия по–бледнела словно бумажный лист.

— Что… что с тобой…

Чего–то тот не понимал, хотя к впечатлению, которое вызывает его искалеченная рука, за последние месяцы даже успел привыкнуть. Поэтому спокойно объяснил:

— Не повезло в бою, так что теперь меняю профессию.

Неожиданно девушка расплакалась. Жеребец снова потянулся зубами к плечу рыцаря, но не попал. Губерт как раз обнял Алю.

— Ну… ну… успокойся… Не стоит так расклеиваться… Или я расквашусь, и кольчуга заржавеет… Вот тогда и вправду будут хлопоты.

Хозяйка покраснела и вдруг заорала:

— Что, ничего тебя не трогает, да?! Тоже мне, рыцарь великий! Храбрейший Губерт из Козиямок! Ну как можно быть таким дураком?! Почему ты вечно влезаешь в какие–то драки? Или тебе так сильно по башке дали, что такой дурной, а?

Со злостью она ударила его в плечо, попала в стальной наплечник, зашипела, ударила еще раз. Тот молниеносно прикрылся рукой. Левой. Удар пришелся прямо в культю, так что Алисия снова разрыдалась.

— Вредина… Выматывайся отсюда, не могу на тебя глядеть…

Тот молчал. Алисия глядела на юношу, вытирая глаза.

— Понятное дело, что хотелось бы иметь собственную руку. Только я знаю многих других, которых порубили еще хуже и совершенно даром. Так что я еще рад. В принципе, все закончилось для меня даже с прибытком. Так что не понимаю, чего ты так безумствуешь.

— Понятно. Зачем мне жалеть, что кто–то ее отрубил. У тебя столько этих рук…

Алисия замолчала, как–то странно глядя гостю прямо в глаза.

— Губерт, ты меня специально разыскивал?

— Я искал тебя осенью, только не знал как и где. Ну и завербовался. А зимой случилась та неудача. Я и не знал, что ты здесь живешь. Сюда я приехал к знакомому банкиру. Но как только мне сказали, что тут проживает городская волшебница, так мне сразу же вспомнилось, что ты планировала, вот и проверил, нет ли тебя тут. А ты как раз и здесь.

Он замолчал, поскольку до него неожиданно дошло, о чем она спрашивала на самом деле. Губерт покраснел. Со своими рыжими волосами выглядел сейчас так, будто его подожгли.

— Ты еще плохо меня знаешь. Я не прошу милостей, и просить ни о чем не собираюсь. К этой своей руке уже привык. Ну а теперь уже пойду. Банкир ждет.

Он поднял шапку–наличник с земли, надел ее, отвернулся и старательно натянул рукавицу на культю.

Жеребец вновь потянулся к нему зубами и так получил латной перчаткой по ноздрям, что голова мотнулась в сторону. Протискиваясь между лошадями на выход, юноша услышал голос Али: