Морпехи

Как только они скрылись за поворотом, я увидел вспышку оранжевого огненного шара, еще мгновение — и он пронесся над моей головой. Я быстро припал к земле. Нужно действовать, вести ответный огонь. Но откуда он взялся, этот огненный шар? Источника его нигде видно не было. Повернувшись к реке, я увидел справа от себя взвод — он отчетливо видимой линией растянулся по берегу.

«Это, черт возьми, зенитное оружие!» Иракцы стреляли в нас из крупнокалиберных зенитных пушек и, по всей видимости, откуда-то из района виднеющихся вдалеке пальмовых деревьев. Я отложил свой поход на совещание командиров, взводу я был сейчас нужен гораздо больше.

Почти весь батальон, наполовину в грязи, притаился на дне оросительной канавы. Мне казалось, что у мета в руках не автомат, а какой-то пугач. Рации в руках не было. Янадеялся, что кто-то вызвал вертолеты «Кобра».

Я было встал, уже хотел побежать, но подумал: «Нет, сейчас опять громыхнет». И снова вжался в землю. Я думал о цитате, которую как-то вычитал, что-то типа «война — это тысяча частных законов трусости». Мне было стыдно: я притаился в канаве, зная о том, что мои солдаты ведут огонь, не по-командирски. Не этому меня учили в Квантико. Обучение морских пехотинцев — это прежде всего психологическое сражение против инстинктов самосохранения. Каждый душевный импульс призывал меня свернуться в клубок и ждать, пока кто-нибудь другой разберется с иракскими зенитками. Но я был командир, и мои солдаты вели огонь.

Чем ближе я подбирался ко взводу, тем сильнее возвращалось Ко мне чувство уверенности. Все же я был со своей командой.

Тромбли, всматриваясь в огромный бинокль, обосновался у «Хаммера». Хассер, смотря вниз на Тромбли, стоял в пулеметной башне за гранатометом «Mark-19».

— Видишь, где заканчивается линия деревьев справа? — спросил Тромбли. — Я думаю, зенитки там. Примерно на два пальца влево и в глубь деревьев.

Выстрелы. Нет. Наши снаряды это место не достают, а их до нас достают. А наши просто не долетают.

На водительском сиденье «Хаммера» Кольберта сидел и пел Персон: «Раз, два, три, четыре, за что мы, б…, воюем?»

— Каждый должен сам ответить себе на этот вопрос, — произнес я, подбираясь с биноклем в руках к крылу машины.

— Да, сэр? — сказал Персон, повернувшись ко мне лицом и не обращая никакого внимания на шум и грохот боя, ведущегося вокруг нас. — Я полагаю, что сражаюсь за дешевый бензин и мир без обрезанных уродов, взрывающих наши здания.

— Хоть узнал, что ты у нас идеалист.

— Мир вообще кажется мне идеальным, особенно сейчас.

На горизонте появились два вертолета огневой поддержки «Кобра».

Следующий удар зениток был направлен как раз на них. Белая машина, обнаруженная нами в поле, начала ездить по кругу с включенными фарами.

Если бы он получше прицеливался и почаще стрелял, то нас бы в живых уже не было.

Позади меня упал снаряд. Кое-что новенькое. Стреляли из реактивного миномета.

«Снайперы! Найдите минометного наблюдателя!» — закричал я. Минометный огонь неэффективен, если не контролируется кем-то, кто видит намеченные цели.

Уинн, обосновавшись на капоте, смотрел вдаль, в прицел своей снайперской винтовки.

Я разрывался между двумя рациями и биноклем. «Со сколькими критическими ситуациями мы одновременно можем справиться?» Вопрос, заданный Уинну, был почти риторическим, я думал, он сейчас начнет ворчать.

Вместо этого Уинн оторвался от винтовки и задумчиво посмотрел на меня. Вокруг продолжали падать минометные снаряды. Я больше не хотел, чтобы он отвечал на мой вопрос — не время отвлекаться.

— Всегда на одну меньше, чем мы имеем.

У снайперов морской пехоты была мифическая репутация, и неспроста. Школа разведчиков-снайперов в Квантико отсеивала семь из десяти человек начального состава. Выпускники же, пользуясь модифицированными винтовками системы «ремингтон», метко стреляли по движущимся целям, находящимся в миле от них.

— Сэр, проверьте вон ту серую машину, — Это Ру-ди, лежавший на животе, привстал и показал на едва заметную машину, расположенную за оросительным каналом. — Она находится примерно в тысяча пятистах ярдах. Внутри машины парень, он смотрит на нас и одновременно говорит по рации или мобильному телефону.

Я посмотрел в бинокль. Да, именно так. Машина стояла посреди поля в гордом одиночестве. Темная фигура, сидящая в ней, определенно смотрела в нашу сторону, периодически подносила к лицу какой-то предмет и двигала губами. Я на секунду засомневался: является ли все вышеперечисленное достаточным поводом для убийства мужчины? Может, это просто местный житель, который не хочет ввязываться в перестрелку? Слишком просто. Нет, здесь что-то более холодное, расчетливое. В поле упал очередной минометный снаряд — на этот раз еще ближе к нам. Медленно и неумолимо они направляли огонь прямо на нас.

«Стреляй». Снайперы стреляют не для того, чтобы предупредить или напугать. Сержант Патрик сделает все возможное для того, чтобы его первый выстрел стал смертельным: будет целиться в голову или грудную клетку. Я наблюдал за тем, как он пытается дышать спокойнее и медленнее, а Руди затаил дыхание.