Морпех-4

— Да хрен его знает… — задумчиво пробормотал Семен Ильич, контролируя правый фланг. — Когда самолет пропал, все тоже считали, что он погиб. А он не только уцелел, но и вона, каких делов наворотил! Так что даже не знаю. Одно плохо: открытое море — это тебе не суша, там долго не протянешь. Слыхал краем уха, морячки говорят, что искали их хорошо. Видать, и на самом деле потонули.

— Но трупов-то ихних не обнаружили, верно? Значит, и не нужно товарища старшего лейтенанта зазря хоронить! — безапелляционно отрезал Аникеев, не отрываясь от наблюдения. — Вот лично я думаю, что он еще вернется!

— А я думаю, — сдавленно прошипел старшина, вжимаясь в шуршащую осыпающимися камешками стену, — что наблюдаю фрицев в количестве не меньше полудесятка, еще и с пулеметом в придачу! Да не простых, а в камуфляже, наподобие того, в котором те егеря в лесу были. Эсэсовцы, видать. И топают они в аккурат следом за нашими ребятами. Ежели заметят, в пару секунд перебьют, места, где нормально укрыться, внутри не имеется, сам знаешь. Так что, про товарища лейтенанта мы с тобой позже договорим, а сейчас вот чего сделаем…

Выцелив идущего последним гитлеровца, судя по двум пулеметным коробам в руках, второго номера пулеметного расчета, Аникеев плавно выдавил слабину спускового крючка и замер, дожидаясь выстрела старшины. Промахнуться морпех не боялся — и расстояние плевое, и немец оказался здоровенным парнягой под два метра ростом, и захочешь — не смажешь. Судя по камуфляжной куртке и затянутой матерчатым чехлом каске, и на самом деле не обычный пехотинец. Петлиц, понятно, не разглядеть, особенно со спины, но, наверное, Левчук прав, и на помощь обычным фрицам прислали каких-нибудь эсэсовцев, с которыми боец пока лично не сталкивался (недавний бой с егерями не в счет, там в основном товарищи осназовцы отработали). Что это за гуси такие, Иван точно не знал, но судя по рассказам старших товарищей, противник крайне опасный, сражающийся до последнего и практически никогда не сдающийся в плен. Короче, фанатики, преданные лично своему фюреру. Только их тут и не хватало…

Наконец со стороны старшины, обошедшего противника с фланга, коротко прострекотал «Шпагин». Следом грохотнул и пистолет-пулемет Аникеева, перечеркивая очередью перетянутую ремнями камуфляжную спину. Фашист дернулся, роняя патронные ящики и ныряя головой вперед. Идущий перед ним эсэсовец дернулся, торопливо разворачиваясь и вскидывая в сторону неожиданной опасности карабин, но выстрелить не успел, срезанный второй очередью. Памятую наставления Левчука, морской пехотинец торопливо кувыркнулся вбок, укрывшись за заранее присмотренной кирпичной россыпью. Вовремя — по тому месту, где он находился секундой назад, стеганули, разбрасывая каменное крошево, ответные пули. Снова татакнул ППШ, следом еще один — вступил в бой кто-то из ушедших вперед товарищей. Аникеев криво ухмыльнулся: вот так-то, знай наших! Еще с полминуты — и все закончится, поскольку фрицев всего-то пятеро. Заодно, и трофеями разживутся, один только пулемет с двумя запасными лентами дорогого стоит, да и автоматы у фрицев определенно имеются — по нему как раз из эмпэ садили, научился уж его звук различать. Вон, товарищ, временно пропавший без вести старший лейтенант еще когда подобный затрофеил, а он чем хуже? Нет, на самом-то деле ему фашистская машинка и нафиг не нужна, поскольку свое оружие имеется, понадежней да попривычней, но ради форсу чего не сделаешь? Разведчик он — или кто? Пистолет — совсем другое дело. Товарищ старший лейтенант, к примеру, шибко «люгер» уважал — значит, и ему не помешает, тем более, у Левчука подобный уже имеется…

Додумать приятную мысль морской пехотинец не успел, на рефлексах отреагировав на замеченное боковым зрением подозрительное движение. Уйдя перекатом, вскинул пистолет-пулемет и рванул спуск, буквально на миг опередив вывернувшегося откуда-то сзади гитлеровца. Позиция оказалась крайне неудачной, поскольку плюхнувшийся на лопатки Аникеев уже не успевал перевернуться, и стрелять пришлось «от живота», да еще и локтем на обломок кирпича угодил, отчего руку сильно дернуло короткой «электрической» судорогой, но немцу хватило с лихвой — на последних патронах (боец еще не до конца привык к новым секторным магазинам) ствол задрало вверх, и несколько пуль пришлись в подбородок и голову.

Фашист еще падал, когда сознание буквально взорвалось панической мыслью:

«Так он ведь тоже в камуфляже! И позади еще несколько идут! Значит, их не пятеро было, а больше, просто растянулись, а мы со старшиной меж ними оказались! И перезарядиться уже никак не успею, вон, тот, что слева, уже карабин поднимает, сейчас стрельнет! Ох, обидно-то как безоружным помирать… может, хоть ребята мои выстрелы услышат, да прищучат гадов, не дадут в спину ударить?».