Морпех-4

После чего… заставил вытащить из кармана злополучную пулю, запихнув ее, пусть и не особо глубоко, обратно в пробковый круг — сам он брать загадочный артефакт в руки по-прежнему категорически не желал. Основательно обалдевший старлей сделал, как просил товарищ, уже позже, по дороге в родной Ростов, догадавшись, к чему была эта странная просьба: судя по всему, в самом крайнем случае особист хотел попытаться самостоятельно вернуться в сорок третий год. Вопрос, каким, собственно, образом, понятное дело, оставался открытым, поскольку ответа на него не знал ни сам контрразведчик, ни морпех…

Уже прощаясь, Алексеев озвучил контрразведчику пришедшую ночью мысль:

— Серега, я смотрю, ты в основном все историю Великой Отечественной штудируешь? Дело однозначно нужное и полезное, вот только мой тебе совет — войну мы в любом случае выиграем, потому лучше займись сбором информации об окружении Сталина. Буквально обо всех. Про Хрущева сотоварищи я уже рассказывал, но ты копни поглубже, как умеешь. Только не бери данные из одного источника, используй сразу два-три ресурса, сравнивай и перепроверяй, интернет — та еще помойка. Создай отдельный файл на каждого человека, особое внимание удели ЦК и ближнему окружению, потом все распечатаем. Да и про свою контору тоже не забывай, в том числе и про товарища наркома. Если удастся передать сведения лично Самому, глядишь, Иосиф Виссарионович и проживет подольше, и сделает побольше. Да и вся история того мира и того СССР совсем по-другому пойдет. На послевоенное мироустройство опять же внимание обрати, на американцев с британцами особенно — кое о чем я писал, но я не профессиональный историк, а у тебя сейчас есть возможность узнать подробнее. Ну, думаю, ты меня понял!

— Понял, — кольнув старлея острым взглядом, коротко кивнул особист. — Сам к подобному мнению пришел, еще вчера. Буду работать, особенно по первому пункту. Хоть и страшновато, откровенно говоря, поскольку, там такие фамилии всплывают…

— Страшновато?! — откровенно опешил Степан. — То есть, когда мы безо всяких гарантий на успех в прорыв по немецкой территории шли, тебе страшно не было? И попасть в абсолютно чужой мир, где давно нет твоей страны, и буржуи на шикарных тачках по городу рассекают, тоже не страшно, а работа с архивными данными восьмидесятилетней давности тебя вдруг испугала?!

— Ты не понимаешь, Степа, — неожиданно тихим голосом ответил Сергей, глядя куда-то в сторону. — Это здесь все эти сведения — не более чем история. Зато там, в моем мире — это смертный приговор. Если информация попадет не в те руки, нам с тобой и часа не прожить. Ну, ежели вообще сумеем вернуться, конечно. Все, езжай, отвлекаешь, а мне еще работать и работать!..

Пчелин довез Степана до автостанции, взял билет и лично усадил в междугородний автобус, с усмешкой буркнув на прощание:

— Ну, вот, так-то оно лучше. А то снова пропадешь куда, а мне перед товарищами капитаном и майором отвечать. Счастливой дороги, как доберешься, сообщи. Бате привет.

— Передам, — улыбнулся Алексеев, крепко пожимая протянутую руку. — За Серегой присматривай, главное, на улицу без крайней нужды не выпускай. Если влипнет в неприятности, будут проблемы, причем у всех нас. И еще, помоги ему со сбором информации, ты слышал, про какую я говорил. Это и на самом деле важно. Коль уж удалось что-то всерьез изменить, нужно использовать эту возможность по-максимуму. Все, что посчитает нужным, распечатывай, только шрифт помельче делай, он там много чего насохранял, наверняка, половину можно выбросить. Короче, разберешься. Только следи, чтобы он на какой «шедевр» нашего кинематографа не наткнулся, а то посмотрит на ночь глядя про героических зэков, кровавую гэбню и прочие черенки от лопат, и комп твой от избытка чувств об пол расколотит. На крайняк, «Брестскую крепость» ему поставь, в полной режиссерской версии, однозначно впечатлится, в его времени так снимать еще не умели.

— Да уж присмотрю, куда денусь, — понимающе ухмыльнулся старший прапорщик. — С остальным тоже разберусь, не переживай. Все, потопал я, пока за стоянку в неположенном месте не штрафанули…

* * *

— Вот такая история… — закончил Степан растянувшийся почти на час рассказ. — Веришь? Или доказательства нужны? Только с этим у меня голяк, один свежий шрам от немецкой пули на ребрах. А все остальное у Егорыча осталось, на сохранении, так сказать. Ну, и главный свидетель там же, понятно.