Морис

Нани, любимая женщина Мориса и мать его первенцев, входила в совет посвященных. Она видела, как Морис старался хоть кого-то еще научить управлять пространством, но ни у кого, кроме Ионы и Дул, их детей, не получалось. Он был в отчаянии. Если нет возможности научить, нет новых навигаторов, значит планы по освоению космоса тщетны. Они втроем не могли освоить столь обширный мир. Да к тому же, он и его дети как ни смотри, смертны. Тогда мудрая и справедливая Нани, поцеловав мужа, сняла с него все клятвы верности. Она объяснила свою гипотезу, что способность к навигации может передаваться только от отца к детям и, возможно, дальше по древу жизни. Но это была только гипотеза. Вот именно, гипотеза. Как ни обидно ему было слышать этот вывод, он был вынужден молча согласиться. Ни у кого из юнов не было и малейшей способности переместить и пылинки из точки А в точку Б. Он любил, всем сердцем любил Нани, свою прекрасную жену. За ее смех, улыбки, умение молчать и слушать, за ее глаза и за то, как она его обнимает. Разве можно описать, за что человек любит другого, разве можно согласиться предать его и подменить другим? Нет. Морис хоть и понимал, что возможного выхода нет, но он не мог согласиться с предложением Нани. По крайне мере, не сейчас. Не так. Надо попробовать с юны еще раз, ну кто-то ведь должен обладать способностью к навигации.

Он потратил более года на обучение и поиски способного к телепортации ученика, но так ничего не добился. Они были способные и пытливые. Они старались, могли летать, гнуть сталь, решать математические уравнения в уме, могли лечить руками, передавая часть своей энергии больному. Но никто так и не смог создать плазменный факел. Все упиралось в исток, в Мориса.

К этому моменту инженеры полностью переработали его корабль. Он стал больше, но в космосе это не важно. Главное – не красота, а функциональность. Теперь в корабле была большая бронированная камера для навигатора и отдельные камеры для бортовой техники, которая отслеживала точки выхода. Ошибки были учтены. Теперь оставалась надежда, что эти камеры смогут защитить он недружественного космоса. Как только были проведены испытания, Морис сразу же улетел. На земле он был не нужен. На орбите завершалось строительство третьей очереди космической научной станции. Полеты с Земли на орбиту были безопасны. Челноки были легкими, они курсировали с регулярной точностью. Поэтому было решено продолжить строительство станции, а также приступить к строительству модулей для экспедиции к Марсу и дальше.

Во второй экспедиции Морис смог удалиться от Земли на более чем 30 световых лет. Он планировал пройти не более десяти, но все работало так четко, что теперь для расчета требовалось не более пяти минут. Он прошел первую точку голубой звезды, установил отметки безопасного прохождения маяка. А затем прыгнул дальше, к следующей звезде. Правда, астрономы изначально сказали, что она не пригодна. Но эта звезда была ближе всех, не более пяти световых лет.

Потом он ушел в сторону на шесть лет, карта навигатора росла, еще немного, и он сможет взглянуть на несколько планет вокруг третьей звезды. Она была тёмно-красная, да это и не важно. Морис искал не людей, он искал просто планету как цель путешествия. И планета нашлась, и не одна. На безопасном уровне температуры была только одна планета. Она была маленькая. Не больше, чем Луна. И совершенно голая, ничего кроме льда. Но это была самая первая планета, на которую он решился ступить в своем ужасно неуклюжем скафандре.

– Я первый человек, кто ступил на твою почву. Я приветствую всех обитателей галактики. Я хочу сказать, что я иду с миром, – так он сказал в свой шлем, гордо подняв голову и вглядываясь в тонкий луч света, который стал подниматься из-за горизонта.

Контейнеры с образцами были набиты доверху. Он посетил еще три ледяных планеты этой звезды. Он пролетел мимо газовой планеты в сотни раз больше чем Земля, но дальше приближаться не стал. Слишком горячо и опасно. И он полетел дальше. После он смог посетить четыре звезды, и на это ушло больше трех месяцев. Теперь он уже более увереннее мог прыгать вперед, не маленькими шажками, а сразу по половине светового года. Обратно он решил возвращаться по точкам маяков. Это контрольные точки, через которые он уже прошел, и которые являлись наиболее безопасным. Они располагались около звезд, за пределами орбит планет. Он подкорректировал данные и решил, что пусть будет стандарт для всех точек: 8 световых часов от звезды.

Так он вернулся на Землю. Память бортовых компьютеры была забита данными так же, как и контейнеры для образцов. Если бы не эти препятствия, он бы полетел еще дальше. Желание уйти как можно дальше, туда, где нет конца и нет начала. Ему не очень хотелось возвращаться, но и оставаться в пустоте тоже не хотелось.