Моря и годы (Рассказы о былом)

Артиллерийские тренировки сменялись тренировками в кабинете торпедной стрельбы. Тут правила вроде бы куда проще, суть сводится к решению треугольника, две стороны которого — путь противника и путь стреляющего корабля, третья — путь торпеды. Определи эти элементы, и дело сделано. Но все оказывается значительно сложнее. Дальность следования торпеды втрое меньше дальности полета снаряда. Значит, до точки торпедного залпа нужно суметь прошмыгнуть под огнем противника несколько десятков кабельтовых, двигаться переменными курсами среди падающих и нацеленных на тебя снарядов несколько минут.

Приборы стрельбы самые простейшие. Торпеды до цели идут не секунды, а минуты. Значит, вся загвоздка в выборе угла упреждения, с которым должна быть выпущена торпеда. Чтобы перекрыть вероятные ошибки, непредвиденные элементы маневрирования цели, стрелять следует несколькими торпедами, направляя их веером. Таких залпов можно произвести от силы три. Больше торпед на миноносце нет. Свои ошибки артиллерист может исправить, изменяя траекторию полета снарядов по дальности и направлению, торпедист такой возможности лишен. Ошибся — все пошло насмарку. Не заметил, как схитрил противник, — торпеды проскочили мимо цели, ратный труд всего экипажа пропал даром. К тому же торпеда — это машина со сложным хозяйством. Готовить ее к действию нужно с ювелирной точностью.

А мы-то наивно представляли себе, что стрелять торпедами проще простого. Тренировали нас до умопомрачения. Немало нашего брата в неурочное время просиживало в кабинете торпедной стрельбы. Да и вообще, чем ближе к концу учебного года, тем чаще и дольше стали задерживаться мы по вечерам в классах, кабинетах и в ротном помещении. Приближалось неумолимое: государственные экзамены.

Со второго курса начальником у нас стал В. П. Гаврилов, К нему можно было обратиться по любому вопросу учебы, флотской жизни и всегда получить исчерпывающий ответ. Мы его очень уважали за блестящий ум, за умение найти общий язык с курсантами. Он по-отечески заботился о нас и во многом помогал.

На последнем курсе нашими умами завладела мысль о часах с секундомером, таких, которые получил предыдущий выпуск от ЦК комсомола. В те годы часы были чуть ли не роскошью, и для нас они стали предметом мечтаний.

Однажды вечером в ротное помещение вошли Алферов, Рязанов и Марасанов вся руководящая тройка курса.

— Были у комиссара Волкова, толковали насчет часов, — сказал Алферов. Пока порадовать вас нечем. Одно узнали: прошлому выпуску ЦК комсомола подарил часы как призванным на флот в двадцать третьем году по комсомольской мобилизации. На нашем курсе многие из такого же призыва, да есть еще и такие, кто призывался на год раньше. Комиссар согласился написать в ЦК комсомола ходатайство, с которым кому-то из курсантов придется поехать в Москву.

Это дело поручили Васе Осико и мне. Получив письменное, за подписью Волкова, ходатайство, мы отправились в Москву. Приехав в столицу, условились встретиться на следующий день у коменданта города и оттуда пойти в ЦК ВЛКСМ. К нужному нам секретарю ЦК комсомола сразу попасть не удалось. Попросили прийти на другой день. Явились в точно назначенное время.

— Здравствуйте, ребята. Каким ветром занесло? По каким делам? — такими словами встретил нас секретарь.

Докладываем суть дела — нашу просьбу поощрить комсомольцев, ушедших на флот в двадцать втором — двадцать третьем годах.

— Экая досада! Мы и не знали, что нынешний выпуск Военно-морского училища состоит из комсомольцев, призванных на флот в двадцать втором двадцать третьем. Вот что, ребята! Часы мы приобретали на золото. Сами знаете, дело это нелегкое. Но не унывайте, мы сделаем все возможное. Уверен, будут у ребят комсомольские часы. А как идут у вас дела? Скоро ведь государственные экзамены. Старайтесь! Честь комсомольскую держите высоко. Как говорят у вас на флоте, «семь футов вам под килем»! Всем ребятам передайте от ЦК комсомола привет. Счастливого вам пути…

Как только мы возвратились в роту, вся братия нашего курса собралась послушать, чем закончилась наша миссия в Москве…

Госэкзамены начались с письменной работы по навигации (прокладке) с решением астрономической задачи. В этот день в училище было особенно торжественно. Тишина. Все ходили словно на цыпочках.

Паркетный пол Зала Революции натерт до зеркального блеска. В шесть рядов вдоль всего зала расставлены столы. Их столько, сколько экзаменующихся. Между рядами столов расстояние не менее двух метров. На каждом столе навигационная карта, прокладочный инструмент, необходимые пособия, мореходные таблицы, несколько хорошо заточенных карандашей и ни одной резинки. У каждого стола табуретка.

Вдали, у самой эстрады, поперек зала несколько столов, покрытых зеленым сукном, — для членов государственной экзаменационной комиссии. Справа и слева от этих столов, вдоль стен, несколько пустых столов — очевидно, для работ, которые мы будем сдавать.