Морган ускользает

Движение на улицах стало, что называется, «церковным» – старики в фетровых шляпах вели машины, полные бренчавших украшениями старушек, с тротуаров летело цоканье высоких каблуков. Морган ехал к центру, все еще пребывая в заторможенном состоянии, стараясь избавиться от утренних досад. И ехал, и ехал, не покидая город, но углубляясь в него. От того, что он навестит «Хозяйственный магазин Каллена», вреда никому не будет. Глядишь, там и Баткинс обнаружится, несмотря на воскресенье, – он вполне может раскладывать товары или лениво, непонятно зачем стоять, как он временами делал, у витрины.

Однако хозяйственный исчез. Осталось лишь пустое пространство между магазином ковров и риелторской конторой «Братья Гримальди» – даже и не дырка, а просто голый участок земли. На нем уже и трава выросла. И бумажный сор, приставший к его буграм, успел пожелтеть и раскиснуть. Доска на задах участка извещала: «НИФФ ДЕВЕЛОПМЕНТ КОРП.» ВОЗВЕДЕТ НА ЭТОМ МЕСТЕ…

Морган простоял с минуту, поддел повыше очки и поехал дальше. А как же Баткинс? Где он теперь? Поворот налево. Вот и Кросуэлл-стрит. «Мастера на все руки» стоят на месте, закрытые на воскресенье, но, судя по всему, процветающие. Ряды глиняных кувшинов в витрине придают магазину этакое археологическое обличье. Окна третьего этажа, как всегда, темны и пусты. Морган наполовину поверил, что, поднявшись по лестнице, он обнаружит там Эмили и Леона Мередит, все еще ведущих, словно пара детей из сказки, чистую, бродячую жизнь.

3

– Она обязательно налезет, – сказала вторая сводная сестра. – Просто я весь день по лавкам ходила, и оттого ноги мои малость опухли.

– Так прошу вас, мадам, – устало откликнулся Принц.

– Может, мне стоит пальцы на ноге подрезать.

– Ну а вы, юная леди? – спросил Принц.

Он смотрел на Золушку, которая выглядывала из-за задника сцены. Одетая в мешковину, стеснительная и хрупкая, она шагнула вперед и приблизилась к Принцу. Он опустился перед ней на колени, держа в руках стеклянную туфельку или, может быть, мерцающий клочок целлофана. И каким-то чудом мешковина ее вмиг обратилась в лавину льдисто-голубого атласа.

– Любимая! – воскликнул Принц, и дети затаили дыхание. Совсем еще маленькие.

Лица у них были блаженные, ошеломленные, и даже когда в зале зажегся свет, они остались сидеть на стульях, приоткрыв рты и глядя на сцену.

Субботний сбор средств в баптистской церкви Избавления. Два кукольных спектакля, этот последний, вечерний. После него Морган и Эмили смогут собрать реквизит и покинуть зал воскресной школы, в котором стоял пронзительный и словно бы мятный запах детсадовских макарон. Смогут проститься, хотя бы на время, со «Стеклянным аккордеоном», «Пятью поющими Питерсонами» и Волшебником Боффо. Эмили укладывала кукол в винную коробку. Джошуа брел по проходу с одним из больших медных обручей Боффо. Морган сложил деревянную сцену, взгромоздил ее, кряхтя, на плечо и понес к боковой двери.

Вечер был светлый, мглистый. В зареве уличных фонарей поблескивал тротуар. Морган убрал сцену в кузов пикапа, захлопнул дверцу. Постоял, оглядываясь, вдыхая ласковый влажный воздух. Мимо прошло семейство – раздраженные дети, которым пора уже было спать, плелись по бокам от матери. У автобусной остановки целовалась юная парочка. Почтовый ящик на углу напомнил Моргану о его письме к Бонни. Письмо он протаскал с собой весь вечер, надо бы его отправить. Он достал из кармана своей авиаторской куртки конверт, пошел через улицу (…просто рассыпь горсть нафталиновых шариков, шептало письмо, по чердачному полу и под свесами кровли…).

Ботинки его шуршали, как будто он шел по песку, ему этот звук нравился. Мимо с шипением проплывали машины, фары их облекал туманный ореол. Он разгладил конверт, уголки которого уже начали загибаться. Но если это летучие мыши… следовало ему написать. Мышей он упомянуть забыл. Не стоит заделывать все отверстия, пока ты не удостоверишься, что мыши… А еще надо было написать: Помни, что затраты на мамины витамины налогом не облагаются, и НЕ спеши с этим твоим профессором, и ты же знаешь, просто любить его – это далеко не все. И еще следовало добавить: Я всегда считал достаточным то, что я люблю; думал – по крайней мере, я человек мягкий и любящий, но теперь понимаю, как важно и то, кого ты любишь и по какой причине. Ах, Бонни, ты иногда бываешь так не права…

Он стоял у почтового ящика, ошеломленно покачивая головой. Потребовался гудок автомобиля, чтобы привести его в чувство, – и, похоже, не один. Из окна «шевроле» высунулась женщина, вся в кудряшках.