Морг закрыт, расходитесь

– А ты, Миша, заложник. Времена вольных алхимиков давно миновали. Даже писателю заказывают музыку.

– Музыку заказывают композиторам.

– Ты понял, о чем я. Тебя тоже используют. А когда получат то, что им нужно, отправят чистить сортиры – в лучшем случае. Мы с тобой это уже проходили. Я не знаю, что ты успел натворить, чем им помог, но, полагаю, достаточно, чтобы провести остаток жизни в монастыре.

– Можно подумать, что у тебя над головой нимб. Сейчас проверим инфракрасным излучением. – Панагеров потянулся к своему генератору, но Алексей Викторович остановил его, сжав локоть.

– Брось! Что я, не знаю, как работает эта штуковина? Ты тут совсем одичал, на своих бывших коллег кидаешься. Не путай меня с подопытными крысами. Лучше подумай над моими словами.

– Ладно, видно будет, – проворчал Панагеров.

– А пока – будь здоров. – Адрианов встал и быстро пошел к двери.

– И ты не кашляй, заглядывай! – донеслось вслед.

Алексей Викторович поднялся по лестнице в вестибюль, вновь прошел сквозь металлодетектор, и его никто не остановил. Лишь разговаривавший с охранниками Максим Леонидович проводил долгим взглядом. Обогнув клумбы с яркими цветами и живую изгородь из кустов, Адрианов глазами поискал легендарный "Запорожец". Не приметить его было бы трудно, почти как крейсер "Варяг" среди современных линкоров. Но машина исчезла. Вместе с Косовым. Нигде не было видно и Галины. Они не могли уехать, не дождавшись его, подумал Адрианов, взглянув на часы. Правда, лимит отпущенного времени он превысил почти вдвое. Наверняка что-то случилось Покрутившись возле стоянки ещё минут тридцать, он решил ехать на улицу Красных бань и ждать их возле дома.

А Косов в это время добивался желаемого результата другими, мюллеровскими методами, словно прошел успешную стажировку в гестапо, а развязывание языков было его любимым занятием. Зубные врачи – самые неумолимые, жестокие и бесчувственные люди среди эскулапов, испуганные вопли только возбуждают их ещё больше. Но Шепталов даже не решился кричать или оказать какое-либо сопротивление этому сумасшедшему с электродрелью. Загнанный в угол, он прижался спиной к стене и был близок к обмороку, мысленно простившись с мамой-старушкой, любимой некогда работой и всей жизнью, вспомнив, что успел застраховать её на льготных условиях в родном агентстве. Но последний час, оказывается, ещё не пробил.

– Ты вытолкнул Люсю Баркову из окна? – как грозный судия вопросил Косов, приближая жужжащее сверло к лицу эксперта.

Тот бессильно кивнул, вяло подумав: раз спрашивают – значит, пока не продырявят.

– За то, что она пыталась подобраться к файлам? И выяснила, что за страховками с жильцами дома стоишь ты? – Косов продолжал спрашивать, а Шепталов кивать.

– Всеми полисами с рухнувшими "хрущобами" занимался ты?

– Не только, ещё сама Агаркова, – прошептал Юрий. – И кто-нибудь из местной управы. В каждом конкретном случае – разные.

– Вроде Челобитского?

– Да. Он должен был повлиять на жильцов, чтобы те уехали или заключили договор… Уберите сверло! У меня глаз дергается.

– Это хорошо. Дергается – значит, ты жив; у мертвого ничего не дергается. А кому выплачивалась страховка? И каким образом?

– Представителю "Оникса". В данном случае – Мокроусову, советнику управы. В других случаях – другим уполномоченным.

– Как это можно сделать? – удивился Косов, чуть ослабив руку, которую держал на горле эксперта.

– Очень просто. Главное – юридически грамотно оформить документ. В каждом полисе был маленький пункт, на который никто не обращал внимания. Там говорилось, что в случае передачи здания с муниципальной ответственности под опеку корпорации, весь ущерб возмещается её представителю. Но родственники, как правило, и не знали о существовании страховок, так что претензий не было.

– Ловко у вас процесс поставлен, – усмехнулся Косов. – Мастера своего дела. Где копии всех страховок?

– У Агарковой.

– Это она велела убить Баркову? Или кто-то из "Оникса"?

– Не знаю! – Не выдержав, эксперт сорвался на крик. – Ничего не знаю! Мы хотели только поговорить с ней, припугнуть…

– Вместе с Агарковой? Значит, вы вдвоем её выбросили? – догадался Косов.

Он ослабил хватку и потерял бдительность, потому того, что произошло потом, совершенно не ожидал. Шепталов, очевидно, уже пришел в себя и только выжидал момент. Ударив Косова коленом в пах, он обеими руками оттолкнул его и с прытью зайца бросился к двери. Геннадий Семенович, согнувшись пополам, чуть не пропорол жужжащим сверлом собственное брюхо, а затем выронил дрель под ноги и едва отскочил. Догонять Шепталова было бессмысленно. Отдышавшись немного в кресле, Косов вышел в коридор, жалея, что не захватил с собой диктофон. Старушка-одуванчик с клюкой приближалась к нему с горящим взглядом, но ожидаемого нападения не произошло.

– Куда это Юра помчался? – негодующе спросила она. – Даже шарфик оставил.

– Но подгузники все-таки не забыл? – озабоченно произнес Косов и протиснулся мимо неё к двери.

Жору Подольского наконец-то привели в чувство, и он, став похожим на вынырнувшего из ванны бегемота, начал рассказывать: