Море житейское

Поем все вместе. В гостях у нас поэт, да еще и с гармонью. Берет в руки. «Для молодого поколения!» Поем подряд, по куплету, чтоб больше вспомнить: «Пой, гармоника, вьюге назло, заплутавшее счастье зови, мне в холодной землянке тепло от твоей негасимой любви», «Степь да степь кругом», «Севастопольский вальс помнят все моряки», «Ох недаром славится русская красавица», «Редко, друзья, нам встречаться приходится, но уж когда довелось», «Ты ли мне не дорог, край мой дорогой, на границе часто снится дом родной», «Когда весна придет, не знаю, пойдут дожди, сойдут снега», «На крылечке твоем каждый вечер вдвоем мы сидим и расстаться не можем на миг», «Когда после вахты гитару возьмешь и тронешь струну за струной», «Тяжелой матросской походкой иду я навстречу врагам, а завтра с победой геройской к родимым вернусь берегам», «На рейде морском легла тишина, и море окутал туман», «Споемте друзья, пусть нам подпоет седой боевой капитан», «Славное море, священный Байкал», «Бежал бродяга с Сахалина звериной узкою тропой», «Когда я на почте служил ямщиком, был молод, имел я силенку, и крепко же, братцы в селеньи одном любил я в ту пору девчонку», «Жила бы страна родная и нету других забот», «Снова замерло все до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь», «Далека ты путь-дорога, выйди, милая моя, мы простимся с тобой у порога и, быть может, навсегда», «То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит, то мое, мое сердечко стонет, как осенний лист дрожит», «Далекодалеко, где кочуют туманы, где от легкого ветра колышется рожь», «По Муромской дороге стояли три сосны, со мной прощался милый до будущей весны», «Ой цветет калина в поле у ручья, парня молодого полюбила я, парня полюбила на свою беду, не могу открыться, слов я не найду», «Солнышко светит ясное, здравствуй, страна прекрасная!» «Юные нахимовцы тебе шлют привет», «Была девчонка я беспечная, от счастья глупая была, моя подруга безсердечная мою любовь подстерегла», «Ой ты рожь, золотая рожь, ты о чем поешь, золотая рожь», «А волны и стонут и плачут, и бьются о борт корабля», «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят», «Не теряй же минут дорогих, назначай поскорее свидание: ты учти, что немало других на меня обращают внимание», «Наверх вы, товарищи, все по местам...», «То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит, то мое, мое сердечко стонет, как осенний лист дрожит.»

Надя говорит: «Сто лет их не пела, а запели - все помню». Гармонист: «Ну, это мы вспомнили одну сотую». Светочка не знала ни одной, только строчку: «Стюардесса по имени Жанна». И братик ее тоже наших песен не знал. То есть каких же наших, это и его песни. А бабушка их? «Да я все забыла, жизнь-то какая у меня, не до песен, рот тесен».

Все это очень тяжело: уменьшается духовная сила России.

- Я ПЛЯСАЛА, плясала, себе в лапти налила. Сижу я и любуюся: во что теперь обуюся?

Эх, лапти вы мои, лапти, лапоточки, разносились, развились, стали как цветочки.

НОЧЕВАЛИ В ДЕРЕВЕНСКОЙ школе на полу, на огромной географической карте: «От Бреста и до Итурупа, обняв Россию изнутри, мы засыпали в позе трупа, храпели как богатыри».

ОСИНАЯ СЕМЬЯ: отец Ос, жена Осука, дочери Оска, Осячка, Осюч-ка, сын Осак, теща Осиха. Старшая дочь родила внучку Осинку. У них родня в Японии, в Осаке. А в вятской деревне, в Осиновке живет старая вредная тетка Осиниха.

БЫЛ ПОЭТ от счастья пьян, как красавец писаный. Шапки белые Саян примерял на лысину. (На Байкале, дни культуры «Сияние России».)

- НА ЧЕГО ЛОВИЛ? На короеда, на опарыша? - На жеваных червей. - Поверил: - А кто жевал? Сам? - Жену просил, плюется, а теща рыбу любит, так она. - Ведь противно. - А рыбу любишь? Я за утро десять кило заловил. Тут пожуешь. Есть у тебя теща? - Как не быть? Уж чего-чего, а тещи не миновать. - Ну вот, с ней и договаривайся.

СДАЕТ МОНЕТАМИ большую сумму: - Куда мне столько, карман оттянет? - Зато они не помнутся, не порвутся.

ЧТО-ТО СВЕРШАЕТСЯ в нас в дни, когда посещает какое-то томление, когда не работается. Ходишь из угла в угол, забываешь, зачем пошел во двор. Придумываешь дела. Вот снег огреб, вот увидел сломанный уголок у навеса над дровами. Дверь у террасы снимал, опиливал снизу, так как по весне террасу гнет, дверь заклинивает. Ходил, платил за соседский телефон, чтоб не стыдно было ходить к ним звонить. Трудно живут. Звонил детям. Хоть бы сказали: «Приезжай». Может, им без меня лучше. А мне плохо. Чего-то читал, чего-то ел. Как-то безразлично, что ем, что читаю. Стыдно - в церковь не пошел. Оправдываюсь тем, что делаю работу по благословению Патриарха. Не идет. Не идет, не бредет, не едет.

И все равно. Что все равно? Не знаю. Тяжелы такие дни.

НЕЗАБЫВАЕМОЕ КАЖДЕНИЕ митрополитом Питиримом. Бархатистые, звончатые, рассыпчатые звуки колокольцев. Владыка свершает кадилом стремительный полукруг, ослабляет натяжение цепочки, кадило летит вперед, как в свободном полете, и вдруг отдергивает его назад, будто стряхивает с него звуки, и будто вместе с ними отлетает ладанное облачко кадильного дыма.