Море житейское

Давид Эвбейский совсем малышом разговаривал с Иоанном Крестителем. Поздно вечером родители услышали голоса из комнаты сына. Вошли. Сын, показывая на икону святого, сказал, что он говорил с Иоанном и что тот ушел в икону. Никакой другой жизни, кроме монашеской, Давид не представлял. Его называли старцем... в двадцатилетнем возрасте. Уйдя в горы в поисках уединения, Давид молился Богу, чтобы узнать, где остановиться. И однажды, когда он стоял на молитве, из скалы забил источник. Как раз тот, который осеняет сейчас бронзовая рука. Тут и остановился. Светильник Давида не остался под спудом, стали к нему притекать ищущие спасения. Стали строиться. В поисках средств Давид ходил по Румынии, Молдавии и, что радостно сказать, по России. То есть русские пожертвования лежат в основе монастыря.

Здороваемся. Монах сурово кивает в ответ на наше «каломера». Оказывается, поздновато приехали. Но видит батюшек:

- А, русские? Русские? Снимать можно, только без вспышек.

В храме у мощей святого Давида Эвбейского глубокое блюдо с маслом. Рядом ложечка. И вот - диво дивное: только что была дорога, скорость, разговоры, а в тишине храма все замерло, все благолепно. Обходим иконы, прикладываемся, сдаем записки.

- Понимаем русский, понимаем, пишите русскими буквами, - говорит монах.

Уходит, возвращается, приносит бутылочки. Батюшек, им всегда привилегия, вводит в алтарь. Служим краткий молебен. Паломники греки подтягиваются на звуки молитвы, останавливаются. Серьезны и внимательны. И как-то уже приходится мириться с тем, что женщины у них сплошь простоволосые.

У монаха еще подарок, он раздает ватки, которые пропитало миро от мощей, и ловко эти ватки заворачивает в кусочки фольги. И, окончательно нас полюбив, открывает мощи святого Давида, к которым мы благоговейно прикладываемся.

Выходим в тенистый двор. Никто не решается прервать это тихое состояние душевной радости. Идем вновь к источнику, к его благословляющей руке.

Вновь дорога. Когда целый день в машине, и когда понимаешь, что еще, самое малое, неделю будешь жить в ней, то уже и в нее садишься как на рабочее место. Хорошо ехать в молитвенном состоянии. Оно было с утра, было и днем, но посещение монастыря это состояние, как говорят святые отцы, «возгрело». Да, именно так, надо возгревать свой внутренний настрой на молитву. Враг спасения ввергает в разговоры, в рассеянность, отвлекает красотами, а когда сердце полно впечатлениями от жития святого, то и голова очищается от суеты. Тревожно за отца Сергия, но он уверяет, что ему после монастыря гораздо лучше.

Как хорошо, особенно в дороге, когда все за тебя решают, а ты живешь в послушании. Тут главное не высказывать никаких своих желаний.

Хочется тебе есть? Мало ли чего тебе хочется. Придет время - накормят. Придет время - спать уложат.

К великому святому

Конечно, все проголодались, ведь с утра только слабый чаек в Салониках, но надо двигаться к монастырю святого Иоанна Русского, надо успеть до закрытия. Ну, может, по дороге еще встретим фруктовые деревья, поедим. Но как их заметить - летим, просто летим. И время не замечаем, и вдруг - огромный образ святого. Иоанн Русский! Прекрасный храм, много людей. Площадь кипит торговлей и застольями. Запахи жареного и пареного. Водителям, как всегда, труднее нас, им надо припарковаться, а это сейчас во всем мире проблема. Тем более в таких местах. Нас высаживают, мы идем в храм. Вначале кажется темно и шумновато, но вот - прорезаются в полумраке многочисленные подсвечники с кострами горящих свечей на каждом, а небольшой шум это не шум, а молитвы. Очередь к открытым мощам. Они немного пострадали в пожаре, может от этого лик святого немного скрыт золотой полумаской.