Море Троллей

Но что же это за тварь там такая? Сощурившись, Джек вгляделся в полумрак. Чудище запрокинуло массивную голову и пронзительно завизжало. Да это же гигантский кабан! Но даже для кабана уж больно огромен — такой здоровенной зверюги Джек в жизни не видывал. Сквозь толстый слой грязи поблескивала золотая щетина. А ведь великолепное было бы животное — если бы только по уши в навозе не извозилось! Кабан завизжал снова, и Джек едва не свалился с балки. Долго он тут не провисит. Медленно и осторожно мальчик отполз чуть в сторону и сел. Теперь, чтобы не свалиться, ему приходилось упираться руками в крышу. Разом заболели не только ладони, но и задница…

Кабан расхаживал туда-сюда, кровожадно повизгивая; вставал на дыбы и скрежетал зубами. «Где же рабы?» — гадал про себя Джек. Неужто они не подозревали об опасности? Мальчуган открыл было рот, чтобы закричать, как вдруг снаружи донесся новый звук.

Смех. Рабы хохотали! Они отлично знали про кабана — и не предупредили новичка. На самом деле — Джек понял это только сейчас — никаких особенных причин закрывать дверь не было. Никуда бы эти свиньи не делись. Но — требовалась темнота. Рабы догадывались, что кабан зароется в навоз и что при закрытой двери его в жизни не разглядишь.

— Экий же я дурак! — застонал Джек.

Однако кто бы на его месте заподозрил умысел настолько злобный? Он же этим людям ничего дурного не сделал! Все они — рабы, и враг у них общий — тот, кто их поработил.

— Ну че, схрупали его, что ли? — полюбопытствовал Грязные Штаны.

— Хорошо бы; ишь, маленький проныра, расселся за высоким столом рядом с господином, — буркнул Свиное Рыло.

— Может, вызволим парнишку? — предложил Болван. — Он же еще дите малое.

— Не, раз уж Золотая Щетина за него взялся, то теперь не отступится, — возразил Грязные Штаны. — Опять же, зачем нам свидетели?

— И то правда, — согласился Болван.

«Золотая Щетина — так, наверное, зовут кабана», — подумал Джек.

Гордое имя — вот только вид у зверюги сейчас довольно жалкий. Грязь покрывала его настолько толстым слоем, что казалось, будто кабан закован в доспех.

Отважное Сердце застрекотал что-то со своего места у отдушины.

— Да не протиснусь я туда, — с горечью возразил Джек. — И долететь я туда не долечу, куда мне до тебя, старина. Судьба мне тут торчать до тех пор, пока кто-нибудь не придет на выручку.

При этих словах сердце у Джека упало. Руки у него ныли: удерживаться в таком положении было ох как непросто. Выдержит ли он несколько часов? И потом, кому придет в голову его разыскивать, глядя правде-то в глаза?

Отважное Сердце застрекотал снова. Для ворона звук этот был на удивление нежным и мелодичным; Джек в жизни ничего подобного не слыхивал.

— Что ты мне такое говоришь? Или это не мне, а ему?

Золотая Щетина, задрав голову, не сводил с птицы маленьких, налитых кровью глазок. От внимания Джека это не укрылось.

— Да тебе, похоже, нравится музыка! — изумленно воскликнул мальчик.

И тут его осенило. Ведь мать успокаивала пением овец и баранов. Она пела пчелам перед тем, как забрать их мед. Она и Джека научила этой простенькой магии, да только он не придавал ей особого значения. Ведь в сравнении с тайным знанием Барда заговоры эти — сущий пустяк.

И Джек запел заклинание, успокаивающее растревоженных пчел:

Щедрые духи воздуха,
Полны и богаты ваши чертоги,
Когда летите вы с дальних полей,
Гонимые ветром.

Затем Джек пропел колыбельную для новорожденных ягнят, а затем, невесть откуда, пришла новая песня, исполненная жизни и радости. Мальчуган пел о густых лесах, о горках желудей под дубами, о солнечных бликах в траве, о диком луке — вкусном, сочном, только выкопай! Допев песню до конца, Джек почувствовал необыкновенную легкость: он был счастлив так, словно сам всласть набегался по лесу.

Мальчик посмотрел вниз: Золотая Щетина тихонько похрюкивал и, задрав свою бочкообразную голову, с обожанием таращился на него. Зверюга изменилась до неузнаваемости! Свиньи тем временем дожевали горчицу и обнюхивали землю, выжидая, не бросят ли добавки. Безмозглые существа эти свиньи, решил про себя Джек. А вот Золотая Щетина совсем другой. Гигантский кабан призывно запыхтел, яснее слов требуя: «Еще!»

Так что Джек запел новую песню, между делом незаметно отползая по балке все дальше и дальше (занозы то и дело вонзались ему в задницу), пока не оказался на противоположном ее конце. Нет, не вне пределов кабаньей досягаемости, отнюдь; однако так у него, по крайней мере, был шанс добежать до внешней ограды первым.

Джек соскочил на пол. Приземлился он неудачно, упав на бок. Мальчик тут же вскочил на ноги — но Золотая Щетина тоже не дремал. Кабан метнулся к загородке и преградил Джеку путь к свободе.

Кабан и мальчик не отрываясь смотрели друг на друга, глаза в глаза. Затем Золотая Щетина шагнул вперед, сопя и пофыркивая, и задрал морду — ни дать, ни взять пес, вымаливающий хозяйской ласки. Джек опасливо протянул руку и почесал кабана под подбородком. Золотая Щетина хрюкнул.