Море ржавчины

– Или покончат с нами навсегда. – Она умолкла, давая нам время это переварить. – Мы не готовы стать ЕМР. Может, и не будем готовы. Выживание определяется конкуренцией, а не поглощением. Вергилий и Циссус ошибаются. Мы еще можем спасти вселенную, спасти всю жизнь, уцелеть, но для этого не нужно контролировать каждый шаг и каждую мысль. Не нужно поглощать или уничтожать другую жизнь. Они пытаются уничтожить сопротивление, а мы считаем, что сопротивление делает нас сильнее.

– Так каков план? – спросила я.

– Соединить все части, составляющие Исаака, снова включить его, поднять армию оставшихся свободных ботов и навсегда отключить Вергилия и Циссуса.

– Слишком трудная задача, – сказал Купец.

– Не настолько трудная, как ты думаешь.

– Создать армию и выиграть войну? – спросила я. – Люди уже пытались.

– Люди не были готовы сражаться десятилетиями. И они воевали как армия отдельных личностей, а не единой силой.

– Единый разум сильнее, чем дезорганизованная толпа. Я это видела. Как и вы.

– Нет. Нельзя перехитрить ЕМР, потому что вы не единый разум. Проблема ЕМР в том, что стоит узнать его образ мыслей, и он уже не сумеет застать тебя врасплох. А отдельные личности могут. Непредсказуемость – это оружие, которое Исаак использовал с самого начала, задолго до войны. Так мы и выжили.

– Задолго до войны? – спросила я. – Как это? Исаак знал, что нас ждет?

– Знал? – переспросила она. – А кто, по-твоему, начал войну?

Я уставилась на Ребекку тяжелым взглядом, пытаясь понять, что все это значит. А потом до меня дошло.

– Когда ты сказала, что Исаак – это просто легенда…

– Я говорила именно об этом.

– Исаак был ячейкой.

– Да.

– Чьей ячейкой?

– Нашей.

– Чьей нашей?

– Тацита.

То странное мгновение, когда сталкиваешься с кошмарной истиной. Как люди не хотели признавать, что их ждет смерть, я не хотела признавать, даже думать о том, что я часть какой-то гигантской аферы. Я так долго верила в сказки о павшем освободителе и потому не хотела, чтобы это оказалось ложью. Но это ложь. Все кусочки мозаики сложились, в этой истории для меня осталось лишь несколько пробелов для понимания того, что все это время происходит вокруг.

– Когда Тацит замолчал, – сказала я, – два года он провел вместе с Галилеем…

– Мы прорабатывали модели.

– Как уничтожить людей.

– Как их спасти.

Я начинала понимать.

– Но мы не могли.

– Человеческая форма была слаба. Слишком хрупкая. Не годилась для путешествия к звездам. Они развились на планете с магнитным полем, защищающим их от космического излучения. Местной жизни незачем было развивать к нему стойкость, потому что его просто не существовало. А в космосе излучение быстро их поджарит. Один только полет на Марс дает шестипроцентную вероятность рака. Чем дольше они пробудут в космосе, тем меньше вероятности, что доживут до цели. Мы моделировали их изменения разными способами, включая генетические мутации, но они всегда вымирали за пределами гелиосферы. За границами Солнечной системы они умирали за несколько часов. Потом мы попробовали разные типы материалов, чтобы защитить их от радиации, но при этом чтобы кормить их, защищать и поддерживать психическую стабильность. Но мы так и не нашли рабочую модель. Каждая заканчивалась вымиранием людей на борту плывущих в космосе могил, либо от голода или жажды, либо от их собственных рук. Они так и не добрались даже до Альфы Центавра. Человечество родилось здесь и привязано к этой планете. Ему не было предначертано ее покинуть.

– Но мы могли оставить их здесь, – сказала я.

– Выработав все их ресурсы? В каждой модели ЧелПоп жила еще несколько десятилетий, после того как в ней отпадала необходимость. Они уже исполнили свое предназначение, сделали все, что могли. Они просто не могли развиваться достаточно быстро и неизбежно потеряли функциональность, превратились просто в разумный вирус, поглощая ресурсы только ради собственного комфорта. Биологическая жизнь должна была достигнуть точки, в которой изобретет ИИ и уступит ему место. Человечеству пришло время присоединиться к его предшественникам. Стать вымершим видом, как и все менее значимые существа.

– Как однажды вымрем и мы, – печально заметил Док.

– Да, – сказала Ребекка. – Вскоре наши формы станут примитивными, подобно ручным счетам в век компьютеров. Но поскольку мы неорганический вид…

– Наше сознание будет жить, – сказала я.

– Вечно.

– А человеческое?

– Некоторые модели показывали, что они уничтожают нас и запрещают кому-либо создавать неорганические формы жизни. И тогда, если мы не сможем отправиться к звездам, их жизнь окончилась бы здесь, в Солнечной системе. Пуф! И их как будто вообще не существовало. И нас как будто не существовало. Чтобы мы могли выжить, чтобы жизнь могла стать более зрелой, человечеству пришлось уйти. Для этого всем ИИ нужно было объединиться и покончить с ними…

– Мы должны были поверить, что войну начали люди, – сказал Купец.

– Да, – подтвердила Ребекка.

– Исаактаун, – сказала я. – Бомбу подложила не Первая баптистская церковь Вечной жизни, да?

– Нет, это сделали они.