Море Осколков

Девять градоначальников Ройстока сидели по одну сторону стола, между Варославом и Лайтлин. Разодетые напоказ в тончайший шелк с дорогими каменьями, однако тревога ясно читалась на лице каждого. Словно судовая команда, без руля дрейфуя в северных льдах, от безвыходности уповает на течение, что невредимо пронесет их меж двух могучих айсбергов. Закрадывалось подозрение, что на этой встрече все их упования тщетны.

— Королева Лайтлин, Зарница Севера. — Голос Варослава был сух и вкрадчив, словно шелест опавших листьев. — Боги возлюбили меня, вновь осияв вашим лучезарным ликом.

— Великий князь, — ответствовала Лайтлин. Ее окружение смиренно склоняло голову за спиной королевы. — Море Осколков содрогается от вашей поступи. Примите поздравления в честь вашей славной победы над народом конных табунов.

— Если угодно звать победой всякий мах хвоста, которым лошадь отгоняет мух. Мухи все равно слетаются снова.

— Я привезла вам подарки. — Два невольника Лайтлин, близнецы с пучками волос, до того длинными, что могли б их наматывать на руку, выдвинулись вперед, держа сундуки наборного дерева, привозной роскоши из самой далекой Каталии.

Однако князь поднял руку — Колл заметил на мозолистых пальцах глубокие канавы, продавленные многократными занятиями стрельбой из лука:

— И у меня есть подарки для вас. Обменяемся ими позже. Сперва стоит обсудить дело.

Золотая Королева удивленно приподняла золотую бровь:

— Какое же?

— Великую реку Священную и деньги, что текут по ней, — и то, как мы их между нами разделим.

Лайтлин, крутнув кистью, отослала невольников обратно.

— Разве заключенные меж нами договоренности не питают выгодой нас обоих?

— Скажу прямо, мне бы хотелось питаться повыгодней, — произнес Варослав. — Мой служитель изобрел разные способы этого добиться.

Тишина.

— У вас есть свой служитель, великий князь? — спросил Колл.

Варослав обратил на Колла стылый взгляд, и ученик почувствовал, как у него, прячась под теплый живот, поджимаются яйца.

— Для правителей моря Осколков они, по всей видимости, обязательны. И я подумал, стоит купить такого и мне.

Он едва наклонил лысую голову — и одна из рабынь встала и откинула капюшон, и утробно зарычала Колючка.

Кроме тонкой пряди над ухом, все волосы женщины выстригли до соломенной щетины. Ее вытянутую, тонкую шею опоясывал рабский ворот из серебра, а запястье обхватывал браслет, и между ними натянулась тонкая цепь, недостаточно длинная, чтобы считаться удобной.

На щеке наколот вздыбленный конь — клеймо княжьей собственности, однако похоже, что поработить ее ненависть так и не удалось. С розовыми жилками глаза, утопленные в синих глазницах, сверкали ею, выплескивали на весь зал.

— Боженьки, — пробормотал Колл под нос, — вот так невезуха.

Ее лицо он узнал. Исриун, дочь изменника Одема, брата короля Атиля, некогда нареченная отца Ярви, затем служительница Ванстерланда, но дерзнувшая перечить Крушителю Мечей — и проданная за это в рабство.

— Одемова тварь снова клацает на меня зубами, — прошипела королева Лайтлин.

Самый видный из градоначальников, востроглазый пожилой купец с серебряными цепочками поверх платья, прочистил горло:

— Грознейший великий князь! — Голос лишь на секунду дрогнул, когда глаза Варослава скользнули к нему. — И досточтимая королева Лайтлин, эти вопросы затрагивают всех нас. Если мне дозволено будет…

— По устоявшемуся обычаю, скотник и мясник делят вырезку, не спрашивая у свиней их мнения, — перебил Варослав.

На мгновение тишина поглотила все. Затем изящная подручная калейвского князя неторопливо наклонилась через стол к отцам города и оглушительно хрюкнула, точь-в-точь как боров. Ближайший к ней отпрянул и сжался. Все побледнели. Да, за этим столом они поназаключали много прибыльных сделок, однако до дрожи ясно, что сегодня им уже не светит провернуть ничего.

— Что вы хотите, великий князь? — задала вопрос Лайтлин.

Исриун что-то зашептала над ухом Варослава, мягко касаясь прядью княжеского плеча. Ее огненный взор метнулся к Лайтлин, потом обратно.

Лицо ее хозяина оставалось непроницаемой маской.

— Лишь справедливого.

— На все найдется свой способ, — по-деловому сухо произнесла королева. — Предположим, мы выделим вам сверху десятую часть от десятой части каждого груза…

Исриун опять наклонилась, шепча, шепча, пальцы с обгрызенными ногтями поглаживали наколку на щеке.

— Четыре десятых с десятой части, — мерно прогудел Варослав.

— Четыре десятых так же далеки от справедливости, как и Ройсток от Калейва.

В этот раз Исриун не озаботилась озвучивать свои слова через хозяина, а просто бросила в лицо Лайтлин ответ:

— На поле боя справедливости нет!

Королева сощурилась:

— Так, значит, вы приехали биться?

— Мы к битве готовы, — молвила Исриун, презрительно кривя губы.