Море любви

Когда все собрались в гостиной, начались восклицания и обнимания. Но мне показалось, что Ники ожидал другого приема. Дядя Драко приветствовал сына весьма сдержанно. Николас не знал, что между ними легла тень Клеменси. Тетя Мэгги, чувствительная к своим сыновьям, сразу же заметила напряжение между отцом и сыном. Хотя она только раз в жизни выезжала за пределы Северного Корнуолла, тетушка была женщиной современной и много знала о человеческих недостатках. Я подозревала, что мысль о том, что Ники пытался изнасиловать меня, преобладала в ее мозгу. Даже сейчас, она, должно быть, раздумывала: что же еще может произойти между братьями из-за их вражды.

Но, несмотря на все это, мы каким-то образом сумели преодолеть воспоминания о той ночи. В этом нам помогли Александр, его жена Ванесса и Брайони, самая младшая из дочерей Чендлеров. Все с облегчением вздохнули, когда, наконец, услышали, как богато украшенные золоченой бронзой часы на каминной полке в холле пробили полночь. Мы разошлись по своим комнатам.

К моему сожалению, Ники разместили в его старой комнате. Хотя она и находилась не в южной башне, а в южном крыле, от комнаты Джеррита и моей, ее отделял только короткий коридор.

Еще меня очень беспокоило, что Джеррит почти не разговаривал со мной весь вечер. Сейчас, когда мы вошли в нашу комнату, он не произнес ни слова, а резко обернулся ко мне, схватил за талию и сжал в объятиях. А потом, вытащив шпильки из моих волос, распустив их по спине, он страстно и горячо поцеловал меня. Его сильные руки больно сжимали мое тело. Я ощутила вкус крови во рту, а Джеррит, будто только сейчас понял, что не закрыл дверь, отпустил меня и решил исправить свою ошибку. Пока он это делал, я заметила внизу Ники, который смотрел на нас, и поняла, почему мой муж повел себя таким образом. Он знал, что его брат там и хотел, чтобы тот увидел нас.

– Спокойной ночи, Николас, – насмешливо произнес Джеррит, его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке.

Дверь захлопнулась перед самым носом Николаса.

А потом мой муж неспеша повернулся ко мне. Я задрожала при этом, зная что задела его гордость, позволив Ники поцеловать себя. Безусловно, у Джеррита зародились сомнения на мой счет. Неужели я так мало говорила ему о своей любви?

– А теперь, мадам, не изволите ли объяснить мне ту маленькую, трогательную сцену, которой я стал свидетелем? – презрительно спросил он, прижав к бокам руки, как будто хотел сдержаться, чтобы не ударить меня.

– Он застал меня врасплох, Джеррит, – спокойно произнесла я, стараясь, чтобы лицо оставалось спокойным. – Ты сам должен знать, что твоя жена не позволила бы прикоснуться к себе другому мужчине. Его поцелуй для меня ничего не значит. И Ники это понял, когда я не ответила ему. Он очень рассердился из-за этого и захотел, чтобы ты начал ревновать меня, надеясь нас поссорить. Твой брат нисколько не изменился в этом отношении.

– Да, не изменился, – согласился Джеррит. – Ей богу! Если бы я действительно поверил, что таким образом ты поздравила его с возвращением домой, то убил бы тебя! Ты моя, Лаура. Моя!

С этими словами он обнял меня и жестоко поцеловал, как будто хотел стереть след поцелуя Ники на моих губах, а потом подхватил на руки и понес на кровать. Его гибкое, сильное тело накрыло мое, а губы опять прильнули к моим, требовательно и больно. Но я не обращала внимания на боль. Я принадлежала ему и делала все, что он хотел, страстно, с радостью отвечая на его поцелуи, вздрагивая от внутренней страсти, когда этот человек прикасался ко мне.

Его язык жадно проникал в мой рот. Руки расстегивали крючки на моем платье. Пальцы нетерпеливо развязывали тесемки на корсете, отрывая те, которые не поддавались… Вещицу за вещицей он снимал с меня и отбрасывал в сторону, а потом быстро сбросил свою одежду… Обнаженные, мы лежали рядом, теплые и влажные от объятий, крепко прижатых друг к другу тел, губ и слившихся языков, а наши руки бродили там, где хотели.

– Колдунья! – пробормотал Джеррит. – Что ты со мной сделала? Я схожу с ума от страсти к тебе. Мне никогда не насытиться тобой. Никогда! Я убью каждого, кто попытается забрать тебя у меня, клянусь! Никто и никогда не узнает тебя вот так, как я… Джеррит на все времена оставит на тебе свое клеймо, вот так… и вот так! – шептал он, целуя и лаская меня. – Прикоснись ко мне, дорогая… Видишь, как я хочу тебя? Откройся для меня… О, да, Лаура, любимая. Да… да.