Море любви

Я сидела у камина в главном зале, съежившись от страха. Мне казалось, что души умерших вышли из своих могил и бродили сейчас по дому, что согласно суевериям, происходит в каждый вечер дня Всех Святых. Ветер стал еще сильнее, он так яростно бился в окна, что, наконец, оторвал ставни на одном из них. Повиснув на одной петле, ставни с грохотом бились о стену, как будто какой-то зловещий дух колотил молотком в дверь, требуя впустить его. Прошло некоторое время, прежде чем я поняла, что кто-то действительно стучал молотком в дубовые двери.

Таково было мое состояние в ту ночь. На какое-то мгновение я еще больше испугалась, подумав, что за дверью стоит какое-то привидение. От этой мысли по телу пробежала дрожь. Мне не хотелось открывать дверь. Но так получилось, что никто в доме не слышал стука, и я неохотно, отложив в сторону книгу, которую пыталась читать, заставила себя подняться и открыла двери.

Ветер был такой сильный, что вырвал из моих рук створки дверей и распахнул их с сильным ударом о стену. На пороге стояла темная фигура, напомнившая мне зловещего черного ворона: полы пальто гостя развевались и хлопали на ветру, как крылья. Лишь только высокий силуэт вышел из тени на свет, факелы, освещающие с обеих сторон вход в дом, вдруг сильно заколыхались, причудливо освещая лицо стоявшего на пороге. Я судорожно хватила воздуха и закричала, одной рукой прикрыв рот от шока и недоверия, потому что нас никто не предупредил и у меня было такое ощущение, как будто передо мной появилось привидение. После трех долгих лет такое вполне могло произойти.

Николас Чендлер вернулся домой.

КНИГА ТРЕТЬЯ ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЕ 1845–1848

ГЛАВА 16 ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

Я помню причалы и эллинги черные,

Морские приливы, отливы свободные,

Испанских матросов, заросших щетиною,

Большие фрегаты, их гибкие линии,

Загадки, красоты волшебного моря,

И вольную песню в бескрайнем просторе:

«А юноша хочет того же, что ветер,

Он в мыслях прошел все дороги на свете…»

«Моя прошедшая юность». Генри Уодсворт Лонгфелло

Стормсвент Хайтс, Англия, 1845 г.

– Ну, ты собираешься впустить меня, Лаура? – заговорил он, его черные глаза сверкали в свете факелов, а на губах играла странная улыбка.

– Да-да, конечно, – заикаясь, произнесла я, хотя, на самом деле, мне в данную минуту ужасно хотелось захлопнуть дверь перед носом Ники и сделать вид, что никогда не открывала ее.

У меня появилось странное предчувствие, что внезапный приход этого человека означает большие перемены в жизни окружающих.

Николас вошел в дом, задержавшись у входа в главный холл. Его глаза напряженно всматривались в огромную комнату, как будто он хотел убедиться, что здесь никого не было. Потом нежданный гость повернулся ко мне. Его взгляд, неспешно скользнув по моей фигуре, остановился на лице. Я покраснела. Во рту пересохло, а пульс учащенно забился. Вдруг ветер прекратился. Наступило странное затишье, как будто сама ночь приостановилась и угасла, оставив меня и Ники с глазу на глаз. Во внезапно наступившей тишине я смотрела на гостя, все еще не веря, что это тот самый Николас Чендлер, который так стремительно покинул нас.

Он очень изменился. Теперь его смуглое цыганское лицо стало еще суровее, от времени и беспутной жизни появились морщины. В свои двадцать четыре года Николас выглядел гораздо старше Джеррита. Он стал каким-то настороженным… Складывалось такое впечатление, что этот человек научился спать с одним открытым глазом. Ники еще больше похудел, стал более мускулист и напоминал дикого зверя, готового к схватке. Вероятно, с тех пор, как он уехал в тот роковой день, не имея при себе ничего, даже пальто на плечах, жизнь его была нелегкой. Но, тем не менее, несмотря на свой голодный и настороженный вид, Ники производил впечатление человека, преуспевшего во многих делах. Интересно, как он жил все эти годы и где побывал?

Сын дядюшки Драко был смел и умен. Он мог заняться чем угодно в любом уголке земного шара. Я почти не сомневалась, что Ники смешался с толпой отвергнутых миром бродяг, воров, убийц и прочих ублюдков, которые рыскали в трущобах любого города. Ему было без разницы. Ведь, как он считал, его ждала только виселица. А куда податься человеку с плохой репутацией, к чему приложить свои силы и умение? Терять Николасу было нечего. Не удивлюсь, если он зарабатывал себе на жизнь жульничая или игрой в кости, а, может статься, и игрой в карты, проделывая с ними различные трюки, которыми в детстве развлекал меня. На что у него еще могло хватить ума?