Мор

— Сольгрев, — неожиданно произнесла девушка, словно пробуя это слово на вкус. — Свозишь меня туда?

— Жуткая дыра.

— В самом деле?

— Говорят. Никогда там не был.

Я пригубил вино и оглядел собравшихся в салоне людей. Самые сливки общества. Высший свет. Золотая молодежь. Мой лучший наряд смотрелся на фоне шикарных туалетов как солдатский мундир на балу. Немудрено, что присутствующие нас демонстративно не замечали, и лишь на Берту украдкой бросали заинтересованные взгляды. Полагаю, вуаль вскоре станет неотъемлемым атрибутом местных модниц.

А в целом — все как всегда. Кавалеры играли в карты, пили вино и флиртовали с дамами. Красотки строили ухажерам глазки и перемывали косточки подругам.

Все как всегда, и вместе с тем у меня сложилось впечатление, будто собравшиеся чего-то ждут. Словно у происходящего действа имеется скрытый смысл, в который нас не посвятили. Кипевшая в жилах скверна обострила все чувства, и я прекрасно ощущал сгустившееся в комнате напряжение.

Излишне резкие жесты, нервный смех, постоянные взгляды на часы. Стоило кому-то направиться на выход, и остальные провожали его странными — раздраженными или завистливыми? — взглядами, но по возвращении счастливчики вели себя как ни в чем не бывало, и никто не лез к ним с расспросами.

Все чего-то ждут, но — чего?

— Нас примут? — спросил я и поморщился из-за странной ломоты в висках.

Еще головной боли не хватало для полного счастья! И почему только золотая молодежь так на всякую гадость падка? Игристое это…

— Учитывая, сколько золота было пожертвовано, нас просто не могут не принять, — успокоила меня Берта. — Расслабься и перестань смотреть на всех волком. Ты пугаешь их.

— Вот уж не думаю. Скорее их раздражает присутствие чужака.

— Их раздражает, что ты не отпускаешь меня от себя.

— Перетопчутся.

— Ревнуешь?

— Злюсь.

Я и в самом деле начинал испытывать нешуточное раздражение. И при этом сам до конца не понимал, из-за чего на душе скребут кошки. Просто мне здесь не нравилось.

Почему? А вот это как раз и оставалось загадкой…

— Госпожа готова вас принять, — подошел к нам давешний привратник. — Прошу за мной.

И тут уж не осталось никаких сомнений — смотрели нам вслед с неприкрытой ненавистью. Ненавистью столь явной, что обратила на нее внимание даже Берта.

— Ничего не понимаю! — прошептала она, когда нас оставили наедине. — Я ведь со всеми на приемах общалась, милейшие люди…

— Тихо!

— Проходите! — раздался вдруг замогильный голос, и двустворчатая дверь бесшумно распахнулась.

Откинув показавшийся невесомым полог, мы прошли в просторную комнату и настороженно уставились на сгустившуюся в дальнем ее конце тень. Полумрак как-то враз рассеялся, и пред нами во всей своей красе предстала гадалка. Высокая, стройная, в облегающем тело подобно второй коже экзотическом наряде.

Я скосил взгляд на Берту, и сравнение вышло не в пользу моей подруги. Бездонные глазища предсказательницы оказались больше, грудь выше, талия уже. А лицо не просто поражало изяществом черт, оно так и манило отблеском лежавшей на нем загадки.

Одновременно с появлением хозяйки особняка помещение наполнили странные ароматы, и виски вновь заломило, в носу засвербело, а на глазах выступили слезы. А вот Берта как завороженная следила за плавной походкой гадалки и, казалось, позабыла обо все остальном.

Предсказательница неожиданно замерла на полушаге и в изумлении приложила ладонь ко рту.

— Как ты посмела сюда явиться?! — прошипела она, поборов удивление. — Немедленно убирайся, ты, меченная Тьмой потаскуха!

— Постойте! — ошарашенно заморгала Берта. — Я не понимаю…

— Вон! — завопила хозяйка особняка, и в лице ее не осталось ни капли привлекательности. Одна лишь животная ненависть.

— Так вы не поможете? — спросил я. Чем больше нас окутывал непонятный аромат, тем невыносимей давило виски и затылок.

— Вон!

Гадалку затрясло, и в комнату проскользнул молодой парень. Крепкий, подтянутый, быстрый.

— Убирайтесь отсюда! — потребовал он, едва сдерживаясь, чтобы не вытолкать нас взашей. — Немедленно!

— Тебе хочется меня ударить? — спокойно поинтересовался я, заглянув в пустые глаза фанатика. — Ты испытываешь раздражение? Злость? Ненависть?

— Уходите. — Парень отступил на шаг назад и указал на дверь. — Или вас выведут.

— Идем, — потянул я за собой Берту.

— Но, Себастьян! — уперлась та и обернулась к гадалке.

Прежде чем девушка успела произнести хоть слово, я до боли стиснул ее плечо и потащил на выход. Выволок в коридор и уже там шепнул:

— Молчи!

Накинув плащи, мы степенно вышли во двор, и девушка потребовала объяснений.

— Ты так это оставишь? — вырвала она руку. — Эта тварь вылила на меня ушат грязи, а ты даже не дал ничего ответить!

— Желание оставить за собой последнее слово — это большой недостаток, — усмехнулся я, подзывая дожидавшийся нас экипаж. — Ты уж поверь, дорогая…

— Я рассчитывала вернуть себе лицо! — со слезами на глазах заявила Берта.

— Не переживай, — улыбнулся я, чувствуя, как потихоньку начинает ослабевать головная боль. — Вернешь, и уже скоро. Теперь эта стерва у нас в руках.

— Но почему?