Мор мечей

На палубе оказалось хуже. Небо было серое, а не синее, серые волны вздымались очень высоко, а ветер немедленно швырнул в Кайтлин водой. Огромный корабль – говорили, что самый большой в мире, – держался на воде хорошо, но круглым он назывался не просто так. Форма обеспечивала ему плавучесть, но морская болезнь казалась неизбежной. Корабль все время двигался.

Кайтлин свесилась через борт, и раздался еще один крик.

Открылась дверь каюты, как райские врата. Изнутри шел теплый золотой свет от свечей. Наверное, Майкл там. Кайтлин еще раз стошнило за борт, она выругалась и наконец почувствовала себя лучше.

Император держал ее волосы, чтобы они не лезли в глаза.

– Не смей надо мной смеяться!

– Кажется, нам нужны уроки придворного этикета, – рассмеялся Габриэль.

Ветер сорвал шапку пены с ближайшей волны, и Кайтлин снова промокла. Габриэль положил ее мокрую руку на линь, натянутый вдоль борта.

– Иди в каюту.

– Я вся мокрая! Я пойду вниз!

С кормы опять закричали.

– Мне надо идти. В каюте будет лучше. Там есть вино, а Бланш соскучилась.

Он слегка подтолкнул ее и побежал на корму. Поскользнулся, упал. Еще одна волна перехлестнула через борт, но она была велика, так что только прижала Габриэля к шпигату, протащила вдоль борта. Он встал и добежал до кормовой надстройки.

Кайтлин следовала за ним до самых ступеней, а потом нырнула в дверь, из которой он вышел. В каюте сидела половина офицеров и их спутники. Изюминка и граф Зак, Плохиш Том, ее собственный муж, Георгий Комнин, его жена и Сью. Кожа Сью казалась серой, а не золотистой, как обычно. Плохиш Том тоже посерел. Все были одеты кое-как.

Кайтлин захлопнула дверь, пока ветер не задул свечи.

Бланш встала с длинной лавки, встроенной в корму корабля под большими окнами. Они выходили на маленькую платформу, похожую на балкон, и на длинный тяжелый шест, не уступавший размерами мачте и указывавший прямо назад.

Кайтлин совсем не хотелось разглядывать бескрайнюю морскую равнину и волны, катящиеся к серому горизонту, который сегодня подступил слишком близко. Но она была благодарна Бланш, которая обняла ее, отвела в альков у дивана, стащила с нее мокрую рубашку и протянула взамен сухое шерстяное платье. Кайтлин с трудом подавила желание броситься ей на шею. Сухая шерсть была чудесна.

– Меня ужасно тошнит, – призналась она. – А может, я снова жду ребенка.

Бланш ее обняла. Кайтлин задумалась про сына, но решила, что может позволить себе час поговорить со взрослыми людьми. У нее была няня, которая боялась всего на свете, но качку переносила хорошо.

Подошел Майкл, обнял ее вместо Бланш. Вложил ей в руки кубок с горячим вином. Кайтлин немного выпила. Изюминка подняла глаза от карт.

– Тому помогает куриный бульон.

Плохиш Том сейчас совсем не походил на то чудовище, которым становился на поле боя. Казалось, он только начал поправляться после желтухи, а глаза его покраснели.

– Это все ваш кашель, – буркнул он.

Сью издала звук, напоминающий мяуканье.

– По крайней мере, я в хорошей компании, – решила Кайтлин. – Дайте мне бульона.

Бланш следила, как он выздоравливает. Жить с ним оказалось очень сложно. Он постоянно разговаривал, часто выглядел далеким и занятым. Он быстро и неистово любил ее в тесной кормовой каюте в шторм, а потом вскакивал и начинал писать, а Бланш чувствовала себя крошечной и использованной. Он бежал к своему чудовищу по первому крику, бросая ее или кого угодного другого. Он ложился, когда ему приходило в голову, подолгу торчал рядом с рулевым, фехтовал с Майклом при свете магического огня или играл в пикет.

Больше всего она скучала по королеве, которая нуждалась в ней по-настоящему, и по своему месту в ее жизни. Но королева благословила ее и отпустила. Предложила ей землю и титул и велела представлять ее саму.

– Не дай ему забыть, что он альбанец и один из нас.

Бланш привыкла много и тяжело работать и умела это делать. Роль праздной любовницы ей быстро наскучила, хотя любовные игры, к ее удивлению, оказались очень приятны. Она всегда воображала, что женщины ввязываются в них только ради детей. Мать очень часто так говорила, упирая на то, какое стыдное и грязное это занятие.

Ее матери никогда не приходилось предаваться любви во время шторма, под витражным окном с видом на волны, взмывающие выше корабля.

Бланш твердо решила привыкнуть к этому и найти себе дело. Или сдохнуть со скуки. К счастью, судьба послала ей промокшую и несчастную Кайтлин, и два дня она заботилась о Кайтлин и ее сыне Галааде, названном в честь героя древней легенды и заодно красивого королевского рыцаря. Дочь назвали бы Тамсин в честь Сказочной Королевы. Кайтлин сама так сказала.

В гнезде Кайтлин под палубой Бланш прежде всего обнаружила, что у других женщин не было таких удобных подвесных коек, как у нее. Кайтлин спала в гамаке, подвешенном среди других женских гамаков. Аристократки и швеи ютились рядом. Двое воинов все время стояли на страже, а рядом располагались лучники войска: все, кого Бланш знала. Раньше она никогда не видела такой скученности. Никакого намека на уединение. Запах был невыносим.