Монстры

— Так вот, фонарные столбы, — сердито повторил Билл. Он нахмурился, будто грозовая туча набежала на его лицо. Тем не менее он снова сел и взял в руки стакан. — Они их копируют, понимаешь? И потом, они тонкие, поэтому могут за столбами прятаться. И они умеют стоять совсем неподвижно, так что на темной улице ты не заметишь никакой разницы. Представляешь себе? Каково, а? Взял и притворился столбом или спрятался за ним.

Я постарался представить себе что-нибудь подобное, но вынужден был признаться:

— Вообще-то нет. Не представляю.

На сей раз, правда, я почувствовал, что моя веселость стала несколько натянутой. Должно быть, на меня подействовало напряжение, которое испытывал Билл: его руки и ноги тряслись явно не от выпивки.

— А зачем они прячутся?

— Они ж белые вороны! Ты б на их месте не прятался? Их ведь горстка всего-то. А нас миллионы. Мы можем их выследить и поубивать всех до единого!

— А почему мы этого не делаем?

— Потому что мы все умники вроде тебя — вот почему! Мы в них просто не верим!

— Но ты-то веришь?

Билл кивнул, и трех-четырехдневная щетина, покрывавшая его щеки и верхнюю губу, пошла мелкой дрожью.

— Я-то их видел… и доказательства тоже видел.

— И что, это настоящие люди? Ну, то есть такие же, как мы? Как ты или я, только… тонкие?

— Ага, и высокие. Прям высоченные!

— Высоченные? — нахмурился я. — Тонкие и высокие, значит. А насколько высокие? Ведь не такие, как…

— Как фонарные столбы, — подтвердил Билл, — точь-в-точь. Но не днем, конечно, — только по ночам. Ночью они… — он несколько замялся, словно понял вдруг, как нелепо звучат его слова, — ну, они, как тебе сказать, вроде раскладываются, что ли.

Я задумался, а затем понимающе кивнул:

— Ну да, ясно. Значит, раскладываются.

— Ничего тебе не ясно! — Голос его стал жестким, неприязненным, злым. — Но если ты и дальше будешь ошиваться в этих краях, тебе точно все станет ясно.

— Ладно, а где они живут? Эти высокие и тонкие люди?

— В тонких домах, — ответил он таким тоном, будто я задам дурацкий вопрос.

— В тонких домах?

— Ну конечно. Ты что, хочешь сказать, что и тонких домов не заметил? Этот твой сарай, кстати, очень на них похож. Ну да, тонкие дома. Нормальному человеку и в голову не придет, что в них можно жить. На Барчингтон таких с полдесятка стоит, и здесь, на Ларчиз, еще несколько.

При этих словах Билл поежился, и я потянулся к электрическому камину, чтобы включить еще одну спираль.

— Брось, приятель, мне не холодно, — остановил меня Билл, — Черт меня подери! Я уже достаточно вылакал, чтобы не мерзнуть. Меня озноб бьет всякий раз, как о них вспомню. Подумай сам: чем они занимаются?

— Ты имеешь в виду, где они работают?

— Работают? — Билл покачал головой. — Ни хрена они не работают. Разве что подворовывают. То есть дома грабят. Эти тонкие, они везде пролезут. А вот чем они занимаются?

Я пожал плечами.

— Ну смотри, вот взять нас с тобой: мы смотрим телик, дуемся в карты, увиваемся за всякими пташками, газеты читаем. А они что?

Я уже готов был вслух предположить, что они уходят по ночам в леса и пугают там сов, как вдруг понял, что не очень-то расположен к шуткам.

— Говоришь, ты их видел?

— Видел еще как — раз или два, — подтвердил Билл. — Да уж, странное дело! Один, помнится, вышел прямо из своего тонкого дома на Барчингтон; если хочешь, как-нибудь днем я тебе покажу это место. Там живая изгородь есть, так я под ней валялся в отключке. Спал, понимаешь? Только не спрашивай, как меня туда занесло, — я был в доску пьян. И вдруг меня что-то разбудило.

Дело в том, что изгородь была густой только наверху, а у земли просвечивала — там кошки обычно пролезали. Дело было ночью, а днем рабочие как раз новые лампочки в фонари вкрутили, так что вокруг было очень светло. И вот гляжу я: прямо передо мной этот тонкий дом, и дверь в нем так медленно открывается, и вылезает оттуда этот самый парень — наполовину желтый, на свету, а наполовину черный, в тени. Понимаешь, там как раз фонарь был, прямо возле тонкого дома.

На первый взгляд, правда, чувак показался мне вполне нормальным: двигался странновато, вроде бы скованно и как бы толчками — ну, как акробаты, когда они колени на плечи себе закидывают и на руках ходят. В общем, повертел он туда-сюда головой, видит: на улице никого. Ну и…

Он отступил немного назад, в тень, прислонился к стене своего дома и — давай раскладываться!

На него с одного бока слегка падал свет, и я видел, как внизу его тело разделилось на две части, а наверху развернулось, как на шарнире. И две половины стали раскладываться, разделяться все дальше, так что он стал похож на огромный циркуль. А потом одна половина вдруг качнулась и развернулась вверх, под прямым углом к земле, и парень стал длиной метра три. А потом снова то же самое, только теперь он разделился посредине, как… Ну, как раскладная плотницкая линейка, бывают такие, деревянные, из нескольких секций.

Я понимающе кивнул, захваченный этой историей вопреки собственной воле:

— И что, они так же устроены? То есть составлены из секций, скрепленных шарнирами или петлями?