Монстром буду я

Меня подставили! Подставили! Все моё платье в крови, в руке этот кинжал, все — теперь я убийца! От злости я закричала, но мой крик заглушил другой, который совсем не ожидала услышать. Главнокомандующий дернулся и ожил! При этом меня так сильно качнуло от его движения, что я улетела за спину. Все тело ужасно болело, я почти не чувствовала ног, но все равно сжимала этот чертов кинжал. От страха, от ужаса, от злости. Я многое в этом мире повидала, но вот ходячих мертвецов… Мне казалось, с каждым вздохом этого монстра мне становится все хуже, как будто это чудовище забирает мои силы, мою жизнь.

Он шипел что-то, хотел подняться, но Марат не давал. Символы, мерцание… это их магия? Неужели этот урод с бабским лицом вытянул жизнь из меня и даровал ее этому идиоту?! Желание забрать хоть одного из них на тот свет с собой, было невыносимым, но не совпадало с возможностями. Тело совсем не слушалось, да и спать хотелось неимоверно. Они шипели, разговаривали друг с другом, пока Марат не шикнул кому-то еще и меня подняли на руки, а потом забросили на плечо. Кажется, стражник, куда он меня несет, судя по всему вниз. Закопать, что ли решили? Почти на полдороги нас догнал советник и силой вырвал из моих рук кинжал, мне удалось только слегка поцарапать эту гадину, прежде чем он это сделал.

Мы спустились в подвал, здесь было сыро и темно. Прошли вглубь и остановились перед решетками.

— Любава! — Закричала одна из бабушек, так, как будто меня мертвую им принесли. Открыв решетку, меня внесли в камеру, забитую бабушками и дедушками. Меня даже положить было негде, толь на руки им.

— Ой, деточка, — завыла баба Люба, обнимая меня и вытирая мои щёки от крови.

— Да жива она, жива! Смотри, чтоб ни задушила! — причитал рядом староста и мне, наконец, стало легче. От этого «жива», наверное, я закрыла глаза и позволила себе уснуть, чтобы отогнать усталость. Они мне за все заплатят, эти серые гады!

Глава 11 Девичьи слёзы

Бабульки и дедульки с каким-то детским восторгом слушали о моем плане мести захватчикам. Вообще, они явно совсем с не здоровым интересом стали готовится к диверсиям, и проявляли небывалый энтузиазм.

— Любава, я хочу тебе что-то показать, — сказала мне баба Люба, когда старики уже улеглись спать. Она достала какую-то странную книжку из кармана юбки.

— Что это? — слегка рассеянно посмотрела на обложку, я не знала языка, которым была написана книга, но мне он показался знакомым.

— Когда-то очень давно я работала здесь служанкой, еще при старом графе. Он у нас был человеком начитанным, любил коллекционировать все старое и редкое. Вот эта книга, была очень дорога ему. Он сам долго разбирал ее, пытаясь выучить один из древних языков. То, что он разобрал, поведал и мне. Обаятельный был мужчина, обходительный и главное умный. Я потому и меню смогла прочитать, язык их похож на тот, что в этой книге, — книжка и правда была старой, я с восторгом листала страницы под умным взглядом бабули.

— А меня научите? — с предвкушением спросила у нее. Мне казалось, я еще никогда не была так близко к тому, чтобы вернутся домой.

Вот только чужаки не разделяли моей радости и стремлений. Этот недомужик, Марат, приставил к нам стражников! Теперь даже на кухне за нами наблюдали несколько человек, так что ни обсудить планы, ни поговорить спокойно нельзя было. Самое интересное случилось следующим утром, когда бабули и дедули разошлись пакостничать, а мы на кухню дальше травить монстров. Темно было, ранее утро, солнце еще не взошло. Стоило нам заявиться на порог кухни, как нас встретило нечто белое, машущее бутылкой и страшно рычащее!

— Мать моя кухарка, это что такое?! — баба Оля схватилась за сердце, и начала медленно сползать по стенке.

— Чур тебя, нечистый! — особенно религиозные бабушки, Матрена и Кристина, начали осыпать чудище солью, еще больше усугубляя наше положение. Остальные четыре бабушки, во главе с бабой Любой принялись молиться вслух, так же нечисть эту отгонять. Шум стоял такой, как на базаре в людный день, что и где творится, понять было невозможно.

— А ну все ША!!! — закричала, ударив для пущего эффекта по столу кулаком. Баба Оля подпрыгнула, кажется, ее сердечный приступ отменился. — Нечисть, а ну вон пошла с моей кухни!

Нечисть моими словами не прониклась, и принялась от бабушек отбиваться. В свою очередь, мне пришлось схватить скалку и с ней наперевес погнаться следом за проворной нечестью. Это нечто белое носилось между рядами, загрязняя пол, и бешено визжа.

— Любава, оставь скалку! Его солью надо, солью! — кричала мне в спину баба Люба, проворные бабушки только слегка отставали от меня.