Монстром буду я

Еще до войны, папа говорил мне, что я выйду замуж только, когда сестры подрастут, тогда я очень злилась на него. Мне было обидно от того, что все мои подруги повыскакивали замуж, как только им исполнилось шестнадцать. Вот тогда отец и приставил меня помощницей повитухи. После увиденного ужаса, мне замуж расхотелось, но деткам на свет появляться, я все так же помогала. Есть что-то трепетное, в том, чтобы держать на руках это маленькое беззащитное создание. Мой отец, очень хитрый старец, добился того, что я осталась с ним и смотрела за девочками. У меня три сестры, самая старшая после меня — Орися, ей недавно должно было исполниться десять лет. Она у нас в семье самая умная и самостоятельная, большая моя помощница. На ней и осталось две младшие задиры. Сара, ей как раз восемь, та еще жучка и София, ей исполнилось шесть уже. С Софией у меня всегда было много проблем. Можно сказать, я заменила ей мать, и от того она любила помыкать мной, как ей вздумается. Меня это раздражало, особенно потому что стоило мне ее наказать за проступок, она бежала к отцу жаловаться. Отец ее баловал безмерно, и как-то даже одержимо. Вспомнила о семье и так грустно стало, что на глазах слезы выступили. Как там без меня сестрички? Тяжело им, ведь от отца в хозяйстве всегда толку было мало. Шмыгнула носом и отвернулась, чтобы никто ни заметил слезы.

— Эй! Подойди сюда! — крикнул Марат, так что пришлось повернуться к нему. Он стоял над телом главнокомандующего, в луже его крови. Чувствуя подставу, осталась стоять на месте.

Стражники тем временем разделились, один из них побежал на выход, что-то прошипев. Я хотела смыться за ним, но мне не дали.

— Что я тебе сказал?! Живо сюда, девка! — мне пришлось повиноваться, медленно и без особого энтузиазма, обходя каждую лужу крови, остановилась в шаге от тела главнокомандующего. Ну, до чего глупая смерть, не правда ли?

— Помоги мне! — скомандовал он, беря тело главнокомандующего за плечи. Что это он собрался с ним делать?

— Я? А может лучше он? — кивнула на другого стражника, обыскивающего еще одно тело.

— Живо! — только и рыкнул на меня этот гад. Мне не осталось ничего иного, как наступить в лужу чужой крови, и с перекошенным лицом, ждать дальнейших указаний.

— Подержишь его, — приказал он, и поднял монстра монстров, заставляя сесть.

Мне не осталось ничего другого, как схватить его за плечи. А плечи эти, кстати, были совсем ничего, широкие, крепкие, на таких было бы хорошо просыпаться по утрам. Дальше этого фантазия не пошла, мне слишком сильно хотелось спать после долго трудового дня. Не знаю, что там делал Марат, но длилось это долго. Что-то шипел, то ли с умершим прощался, то ли его проклинал. От всего этого я подустала. Притулившись к еще теплому телу умершего, положила голову ему на плечо, стараясь не думать о том, что его рана сквозная и моё платье с фартуком превратились в непонятное нечто. Может у них такой посмертный ритуал? Откуда мне знать?

— Еще долго? — глаза почему-то сами собой закрываются, что-то я устала как собака.

— Еще немного, — он делает какие-то странные пасы руками, мне не видно, что именно. За спиной главнокомандующего вообще ничего не видно, уж больно он крупный.

Закрываю глаза, слабость во всем теле подталкивает уснуть, но я держусь.

— А вы не слишком-то боитесь мертвецов, — проговорил помощник со странной интонацией в голосе, смеется что ли? Нашел повод, тут его начальника убили, а он смеется. Тфу! Ну что за урод, а?

— А чего их бояться? Надо живых бояться, — равнодушно бубню под нос, а потом слегка дергаю плечом, прислонившись спиной к спине мертвого главнокомандующего. — К тому же нет ничего страшнее мертвых детей.

Поджала губы, кажется, лишнего взболтнула.

— У вас есть дети? — спросил почти сразу Марат странным голосом.

Я что так старо выгляжу? В каком-то роде у меня есть дети, сестры, все-таки я их вырастила. Зевнув, я еле слышно согласилась, не имея ни сил, ни желания уточнять.

— Сколько?

— Трое, — бормочу, закрыв глаза плотнее, от чего-то мне показалось, что моя импровизированная подушка становится теплее, мне же в свою очередь становилось все холоднее.

— Дайте руку, — протягиваю свою конечность, её хватают и тянут на себя, почти заставив меня перегнутся через тело.

Теперь-то я увидела какие-то странные символы, вычерченные вокруг огромной раны на мужской груди, они светились легким голубым свечением. Моя же рука была на рукоятке кинжала, которым главнокомандующего и зарезали. Он меня подставить собрался?! Мои глаза увеличились вдвое, я попыталась вырвать свою руку, но Марат зажал ее своей. Он зловеще шипел какую-то тарабарщину, при этом его серая кожа странно мерцала. До жуткой боли сжав мои пальцы, он выдернул кинжал из груди главнокомандующего.