Монолог современника

Тёмной ночью выйду в путь,

паруса наполнит ветер.

Может быть когда-нибудь

курс географы отметят.

Вспенит киль волну, и галс

сменится вослед штурвалу,

вскинет флаг дрожащий марс,

меряясь с девятым валом.

Шар Луны в разрывах туч

не позволит с курса сбиться,

а с утра зелёный луч

опалит огнём ресницы.

1979

***

От долгих лет, от прошлых дней

осталась память нам, —

застывший парус на волне,

наперекор векам.

Когда-то предок наш поплыл

в свой первый трудный путь,

и горизонт его манил

раскрыть земную суть.

А после сотни кораблей

искали край Земли,

страдали, мучались на ней,

но так и не нашли.

На карте белых пятен нет,

и что ещё желать?

Но капитаны свой корвет

не захотят бросать.

И в наших жилах кровь течёт

тех самых моряков, —

не потому ли нас влечёт

стремленье бросить кров?

1979

ВСТРЕЧА С ВЫСОЦКИМ

Тапёр напился. В зале полушумно.

Нет музыки. Звон рюмок, вилок стук.

Официант, как Уллис хитроумный,

отсчитывает сдачу с потных рук.

Нет музыки, убогость общепита

сползает с плохо вытертых столов.

Гуляш кислит, бутылка недопита,

и в ней вино почти что не шипит.

Но кто это развязною походкой

идёт к роялю, точно к шлюхе, шаг

соразмеряя с градусами водки,

спасти желая душу и кабак?

Он, плюхнувшись, наотмашь, пятернёю

истому дня сметает с клавиш прочь.

Блатной аккорд, как приговор покою,

и никаким уловкам не помочь.

Он не был самоучкой — тот, кто вышел

под взгляды и сужденья выбить грусть.

И не кривились лица, песню слыша,

и так играть другой рискует пусть.

Фужер с шампанским на краю рояля,

скрипят педали, клавиши бьёт дрожь,

и хрипло рвётся песня. Жаль, едва ли,

я разберу, что ты, певец, поёшь.

1979

ПРАВОЗАЩИТНИК

Вазифу Мейланову

Скрываем мысли от своих

до смертной дрожи.

Кошмары, вроде бы, у них,

а здесь всё то же.

Грань разделила этот век

одной медали.

На площадь вышел человек,

и тут же — взяли.

Его забрали налегке

в гражданском трое,

затем лупили в воронке

менты с гебнёю.

Остригли голову под ноль

ему в кутузке,

дав десять лет за нашу боль

и нашу трусость.

Хоть клевета жила всегда

и зло — не в новость,

но близко к сердцу, — вот беда! —

носил он совесть.

И Гиннес в книгу вносит весть

(в ней каждый винтик):

«Теперь и в Дагестане есть

правозащитник!»

1979

МАТЧ КАРПОВА С КОРЧНЫМ

На первенство по шахматам в Мерано,

иль в Багио, — неважно где, когда! —

поехал побеждать за все соцстраны

король - сторонник мира и труда.

Пусть от твоей игры весь Запад ахнет, —

внушал парторг. — Корону не отдашь!

Чтоб наш Корчной, став Власовым от шахмат,

не заикнулся больше про реванш.

В проходах и у сцены жмутся люди,

дыханье затаивши до поры.

Вот первые ходы. Уже в дебюте

Корчному стало плохо от игры.

Он подал знак лощёным ассистентам.

Сказал, что пешки краплены, — сменить!

Заметил, что здоровье претендента

советским флагом можно загубить.

Пока меняли доски и фигуры,

часы, а флаги прятали в шкафы,

от смеха умирали даже куры,

улыбки устроителей — кривы.

Доигрыванье отложить на завтра

враг предложил в предчувствии беды.

Всё тщетно — ход за ходом наша правда,

и рушатся их хитрые ходы.

Уже пустили в ход гипнотизёра, —

он выпучил глаза и сделал пасс,

но чемпион напрягся до упора

и съел слона за весь рабочий класс.

Победа! Таймс и Цайтунг сдохнут с злости,

теперь несите лавры и цветы.

Бегут по магазинам наши гости,

а ихние в фойе зубрят ходы.

1979

В САМОМ ДАЛЬНЕМ КОСМОСЕ...

В самом дальнем космосе,

между двух сверхновых,

карточными фокусами

развлекал знакомых

тёртый межпланетник

и авантюрист,

он же — проповедник,

он же — аферист.

Карты были краплены

магнитною полоской,

игроки подавленные,

юмор очень плоский.

Сам картан — на станции,

которой тыща лет,

но никакой дистанции

меж дном и верхом нет.

Справа житель Веги,

голубой, как с перепою.

с ним абориген с Омеги,

с щупальцем-ногою.

Слева марсианин

с глазом прямо на руке,

а на заднем плане

проигравшие в тоске.

Сев играть, раскаешься,

спустивши капиталец.

ведь, если проиграешься,

то отрубают палец.

Пальцев не хватало

на ногах и на руках.

Битые каталы

прогорали в пух и прах.

А когда рассеялись

сомнения и споры,

и уже отсеялись

крупные партнеры,

альтаирец трёхголовый

посмотрел на флешь,

матерное слово

пробурчал и — харк на плешь!

Сброду невесёлому

сказал он вещь такую:

— Ставлю третью голову,

что он, подлец, плутует!

Марсианин вперил зенки,

хоть был трус и нытик, —

хвать рукою по коленке.

Глаз тут взял и вытек.

Взвился житель Веги,

почерневший с перепою,

а абориген с Омеги

стал трясти ногою.

Обступили жулика,

хватают за грудки,

а он в ответ культурненько:

— Постойте, мужики!

Я на всю галактику

честнейший человек,

а вы — толпа лунатиков,

мутантов и калек.

Кодла недобитая!..

И, бластер наведя,

в капсуле с орбиты

шасть — куда глаза глядят.

Бог весть где скитается,

кутит и загорает,

а на дальней станции

не пьют и не играют.

1979

МАТЧ СССР - КАНАДА

Нам сегодня на лёд,

как с тевтонцами — в бой.

Знаем: тем лишь везёт,

кто на равных с судьбой.

Нам с канадцами драться

за счёт на табло.

С поля целым убраться —

считай, повезло.

Но сегодня решили

мы не уступать

на таком же режиме,

растак вашу мать!

Ляжем насмерть на этом

исчирканном льду,

но придём с того света,

имейте в виду!