Монохром

— Ага, со слепой. В обнимку, — сказал он. — Эту вахту сложнее всего стоять из-за сонливости. Кстати, Минор…

— Стоп-стоп, — тут же перебил я. — На ставку второго штурмана не подписывался.

— Не об этом речь… — Зеленый понизил голос. — Как думаешь, не опасно оставлять Лёвку на часах одного?

Я пожал плечами и сунул кусок рыбы в рот.

— Ешли пацан хотел кому-то из наш навредить, у него было много шансов. Раз не вошпользовался, значит, цели такой нет. Но ухо надо держать воштро. Я с ним поогтою, подштрахую.

— Стало быть — «собака» ваша, — решил Зеленый. Пока я разжевывал кусок, чтобы внятно ответить, он свинтил на корму. Прохиндей.

— Изверг! — крикнул я вслед, когда сумел-таки проглотить рыбу. — Притворялся унылым параноиком, а сам — хитрый жучара.

— Приказы капитана не обсуждаются, — прилетело из полумрака. — Дорубаешь и на боковую. Без четверти двенадцать растолкаю.

Перед тем как отойти ко сну, я сбросил балласт из мочевого пузыря прямо в речку. Веером, с кормы. Зеленый неодобрительно покачал головой, но замечания не сделал. Правильно: перед сном меня понукать опасно — могу и по шее дать.

Дрой уболтал замахнуть с ним по полста крепенькой, которую засранец ухитрился протащить на борт вопреки запрету капитана. Мы по очереди приложились к холодному горлышку фляжки, крякнули и довольно засопели от жжения в пищеводе. Похорошело. Я решил не ютиться в тесной каюте. Расстелил пенку перед рубкой и бросил под голову полено, свернулся калачиком, устроил возле себя «калаш», перевел ПДА в ждущий режим. Не идеал комфорта, конечно, но случалось и хуже. Помнится, однажды пришлось заснуть в канавке под дождем — без химзы и надежды на то, что вообще проснусь: в десятке метров торчал железный купол миротворческого дзота, на который меня выгнала целая шайка кровососов. Оборзевших мутантов пулеметчик расстрелял, а меня в суматохе не заметил. Так и пришлось полночи провести под ливнем, боясь нос высунуть под луч прожектора. Но спать хотелось зверски, поэтому я ухитрился даже в таких условиях задремать. К утру дождался смены караула и свалил, стуча зубами на всю округу. Две недели мучался бронхитом и соплями, отпаивался горячительным в «№ 92» и, бравируя, чуть было не усугубил до пневмонии. Ну и пусть, зато живехонек остался.

Рядом уселся Дрой, приложился к пойлу еще разок и смачно захрустел галетой. Видно было, что его вот-вот пропрет на задушевный разговор.

Из темноты донеслось кваканье. И так оно органично вплелось в сонное бормотание двигателя, что в пору было думать, будто на берегу притаилась не безмозглая жаба, а вполне разумная тварь с великолепным музыкальным слухом и чувством ритма. Впрочем, кто ж его знает — может, так оно и есть. В Зоне и не такое случается.

— Сейчас бы яишенки, — вздохнул Дрой. — С лучком, с колбаской, с перчиком душистым.

Ну, что я говорил? Началось.

Самой правильной стратегией теперь было не поддерживать беседу, и мне пришлось демонстративно перевернуться на другой бок. От неловкого движения заныла старая рана в плече, но я поправил руку, и сразу отпустило.

— Не дрейфь, про встряску человеческих мозгов больше гундосить не стану, — успокоил Дрой. — Мне совет нужен.

— Будь здоров, не кашляй

— Минор, я серьезно…

— Спокойной ночи.

— Ты бизнесом занимался до того, как в Зону уйти, я знаю. Можешь порекомендовать… ну-у, с какими партнерами, типа, лучше замутить?

Я медленно перевернулся обратно, поглядел на его веснушчатую рожу. Вроде не смеется. Он что, серьезно? Этому наглому фонящему телу не дают покоя сомнительные лавры Фоллена и Сидоровича?

Губы мои невольно разъехались в улыбке. Дрой махом набычился.

— Еще раз так ощеришься — в рыло дам. — Он отвернул крышку, но, подумав, завернул обратно и сунул фляжку в чехол. — Так можно с тобой поговорить или нет?

Я потянулся, сел на пенке. Решил про себя: пять минут и только потому, что смешно.

— У титана мысли появился бизнес-план? Ладно. Выкладывай коротко.

— Понятия не имею, какие именно дела ты ворочал, но знаю, что в России…

— И?

— Можешь дать координаты людей в Москве, которых могли бы заинтересовать аномальные цацки? — напрямки рубанул он. — У тебя ведь наверняка остались связи.

— Не понял. А зачем тебе прямой канал, сбыта? Через торговцев — в разы проще. И причем здесь вообще Москва? Туда везти через таможню… Даже не знаю… — Я внимательно поглядел па Дроя. — У тебя настолько кругом хабар?

— Порядочно всякого накопил, — уклончиво ответил тот. — Только я не собираюсь никаких каналов налаживать, ни прямых, ни кривых. Я сам поеду.

Некоторое время я молчал, не зная, как реагировать на реплику. Совсем этого дурня на старости лет умом повело, что ли? Ну и ну.

— У тебя в трубе вместе с бровями мозги сгорели?

— Нет. Я собираюсь вывезти барахло и… — Дрой осекся. Он с силой провел ладонями по лицу, словно хотел стянуть накопленную за годы пленку усталости и сетку морщинок. Потом прямо посмотрел на меня и выпалил: — Не хочу сюда возвращаться. Всё.