Моногамист

Для меня деньги — это материал, такой же, как любой строительный, как бетон или песок, или мраморная крошка. А разве может мраморная крошка вызывать эмоции и чувства? Деньги отличаются от всех остальных материалов, с которыми я работаю, лишь тем только, что позволяют лечить больных детей и взрослых, проводить технические и технологические изыскания, финансировать экологические проекты и давать нашей планете шансы на благоразумное использование её ресурсов. Но они так же, как песок и бетон, не вызывают во мне чувств, трепетного восторга от своего обладания, гордости и довольства собой… А вот у других почему-то вызывают… А ещё все вокруг меня твердят, что я совершенно не умею тратить и экономить. Я действительно не умею. И мне некогда было учиться этому, я всегда был занят чем-нибудь куда более интересным!

И вот мы с Лерой нашли друг друга: ей, оказывается, тоже не нужны деньги сами по себе! Это новое знание о ней я вынес из подслушанного их с Марком разговора. Лера мечтала о новом просторном доме и построила его, как она сказала Марку, вместе со своим мужем, но подозреваю, зная её, фактически сделала это сама. Поставила цель и пришла к ней, не разменявшись, не растерявшись, никого не предав, не обидев, не разрушив свою семью. А ведь я хитро манил её шоколадным пряником! Куда как проще и приятнее ей, слабой женщине, было бы отказаться от своей усердной работы, отнимавшей её время и здоровье и соблазниться домом своей мечты, любезно созданным для неё таким, о каком она могла только мечтать, в лучшем месте на всей планете! Ведь я намеренно изучал рейтинги городов, выбирая самое экологичное, красивое, безопасное, удобное и благоприятное со всех точек зрения место на Земле! Это место Ванкувер — город в Канадской провинции Британская Колумбия. Но я американец, и поэтому мой дом построен в тихом пригороде Сиэтла, всего в 192-х километрах от Ванкувера.

Этот дом был подарком для неё и моим поступком, ведь главное не красота, а поступки, говорил отец. Но она не соблазнилась. Работала сама и построила свой дом, а когда узнала, что я болен, и что мне плохо, бросила всё, что ей дорого, свою семью, детей, новый дом и примчалась меня спасать. А сегодня в слезах и истерике бросила Марку:

— Не за деньгами я сюда прилетела через пол Земного шара, а за его жизнью!

Кажется, я начинаю, наконец, понимать, чем она так зацепила меня…

Vancouver Sleep Clinic — Lung

«Нужно, всегда нужно!» — так она ответила Марку. Говорить о любви всегда нужно, считает она, но только не я. Я не тот, кто может просто и легко произнести эти слова вслух.

«Я люблю тебя…» — я слышал это по 20 раз на дню в течение пяти лет: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя! И говорил сам: я люблю тебя, мама; я люблю тебя, отец; я люблю тебя, Ди; я люблю тебя, Белла… А потом внезапно говорить стало некому и слышать тоже не от кого.

Для меня это не просто слова, это гимн утраченному, вырванному с сердцем, это реквием по моему детству и беспечности, способности полностью, всей грудью ощущать эйфорию счастья…

Я не смогу быть полностью счастлив никогда в своей жизни, часть меня всегда будет мёртвой, всегда от неё будет веять холодом и болью, острой, жгучей, но с годами уже привычной, а потому терпимой. И эти слова «Я люблю тебя» давно уже несут для меня совсем иной смысл — все, кому я говорил их — умерли. И я не хочу, не желаю, повторения этой боли.

Я никогда больше не произнесу их вслух, как сильно бы тебе не хотелось этого, Лерочка. И не только словами можно выразить то, что ты хочешь, чтобы я выразил. Поступки делают мужчину, поступки доказываю его любовь. Слишком сильно ты доверяешь словам, Лера, но совсем не замечаешь поступков…

***

Моя Лера превзошла сама себя в своём стремлении спасти меня. Кульминация её стараний случилась в той точке, где она стала меня целовать. Случилось это, правда, почти в самом конце нашей эпопеи, но, тем не менее, нисколько не умаляет подвига моей женщины. Именно подвига, потому что только я знаю, что этот поступок полностью противоречит её сущности: за всё время, что мы встречались, за все те два грёбаных года она ни разу, ни одного, не поцеловала меня первой. Про секс я вообще молчу. Там, в той жизни, я был мужчиной, и всё, абсолютно всё, что касалось близости, она полностью отдала моей инициативе. Ни одного шага навстречу, ни одного жеста, даже самой маленькой ласки, ни одного намёка на её чувства ко мне, никогда она не приблизилась первой. Всё, что у меня было тогда — это её глаза, и в них я чётко видел всё то, что мне нужно было как воздух.

Но в этой жизни я больше не мужчина, а, скорее, ребёнок, её подопечный. Лера на чужой территории, между нами нет никаких отношений, мы живём вместе как старые знакомые, практически друзья, и вот однажды она заявляет, держа перед моим носом ложку с зелёным содержимым, от одного вида которого меня уже воротит:

— Если проглотишь это, я тебя поцелую.

— Куда?

— Выбирай сам.

— В губы.

— Хорошо.