Моногамист

От скуки я стал изобретать… И вдруг понял, что сексуальное удовольствие женщин может быть разным. Мой пытливый ум требовал экспериментов и знаний, и все они вылились, в итоге, в наблюдение, что женское тело — это музыкальный инструмент: чем виртуознее играешь, тем красивее музыка женских стонов…

Но сам я так ни разу и не почувствовал тех самых феерических переживаний, никакого экстаза, исключительно механика, призванная сбросить накапливаемое напряжение. Менялись лица, менялись тела, иногда попадались не просто продвинутые ласки, а даже извращённые, но итог всегда один: на моём градуснике температура страсти никогда не поднималась выше нулевой отметки…

И вот оно моё чудо… Одно прикосновение сносит мне голову: сердце готово разорвать грудную клетку и выпрыгнуть в эти женские ладони, почувствовать их тепло и нежность, но главное, ощутить, отбросив все препятствия, ту самую уникальную энергию, сотворившую со мной невероятное: повергшую моё тело в бурлящий океан страсти и желания, неиссякаемой нежности, где каждая клетка получает своё собственное наслаждение, а сам я умопомрачительные фейерверки эмоций, где секс — это не планомерное движение к заветной точке разрядки, а сладостное слияние тел, ласкающих рук и губ ради самих этих ласк, во имя неисчерпаемой нежности друг к другу, когда оргазм — это не цель, а лишь неумолимая неизбежность, а мир вокруг вдруг растворяется в дымке эйфории от наслаждений, и ты желаешь лишь одного, чтобы происходящее никогда не заканчивалось…

Господи, даже смешно! Ситуация патовая, а я не могу сдержать блаженной улыбки! Я сейчас физический урод, слабый настолько, что не могу твёрдо стоять на ногах, так откуда, мне интересно, у моего организма взялись силы для стальной эрекции?

Знаю откуда: моё тело всё ещё помнит те свои безумные радости, какие дарила ему близость с этой женщиной… И вот оно все свои оставшиеся силы сфокусировало в одном месте, в надежде, что ему хоть раз ещё, напоследок, достанется этого счастья любви… И не нужно никаких изобретений, извращений или выдумки, всё происходит само собой, просто потому, что мы созданы друг для друга, то, что возможно между нами, невозможно больше нигде и ни с кем, ни с одним другим человеком на планете…

Какое счастье, что моя заботливая фея догадалась организовать пену в этой ванне!

А Лера, как истинная мать заботилась обо мне не только в физическом плане, она берегла мою душу, вернее её останки.

Я слышал, как она звонила Марку и требовала его визитов, как делала ему внушения по поводу того, о чём можно со мной говорить, а о чём нет, как он должен себя вести, чтобы не ранить, не причинить боли, даже взгляд его волновал её в подлинности выражения убеждённости в моём выздоровлении.

Кто так заботится? Только мать! Лишь матери требуют от мира только самого лучшего для своих детей. Вот она — Материнская Любовь.

Мне нужно было заболеть, чтобы познать её, чтобы открыть этот неиссякаемый мощнейший источник добра, заботы, поддержки, нежности и любви в женщине, которую когда-то выбрал сердцем для себя.

Endless Melancholy — Like Ships Without Anchors

Я поражён. Я уже не просто наблюдаю за ней, я восхищён, передо мной словно открылись великие таинства женской природы, скрытые от меня доселе.

Что я видел в женщинах до этого момента? Исключительно тела, в очень редких случаях личности. Но никогда не видел и не задумывался о женской сущности, о том незыблемо первостепенном, что заложено в них природой — эмпатии. Эта уникальная способность и делает их матерями и жёнами, ведь они не просто способны сострадать, эта черта толкает их на неоправданные жертвы и риски во имя одного только — защитить своё дитя.

Я понял, что для Леры я уже давно больше не мужчина. Сейчас я — её дитя. И вот то, чего я так жаждал всю жизнь, не отдавая себе в этом отчёта, лилось на меня теперь щедрейшим потоком — её материнская любовь.

Она отняла её у самого ценного для неё, у своих детей, и пришла отдавать тому, кому в этом промежутке времени нужнее — любимому КОГДА-ТО мужчине. Она причислила меня к своей стае тогда ещё, только я, олух, не понял этого.

Как же я винил её, ругал за слепоту, за то, что не сумела разглядеть во мне того самого, ведь я был им, и был создан для неё. Считал, что она, как и все, лишь пользовалась мною, любя поверхностно и скорее от безысходности, нежели по своему собственному осознанному выбору.

Почему она решила так, как решила, так и останется для меня загадкой, но теперь уже было очевидным, что я сам был слеп всё это время. Ведь женщина способна так заботиться лишь о тех, кто принадлежит её семье. Я был семьёй в её душе и остался близким человеком, родным, тем, кого нужно защищать, оберегать и помогать тогда, когда ему плохо.

Никого нет сейчас рядом со мной, ни друзей, ни подруг, ни родни… Есть только она…