Моногамист

Нет нашего внутреннего Солнца, того, которое должно согревать только нас двоих, того, которое загорается только на нашем небе, когда мы рядом, когда любим друг друга…

Моё сердце внезапно сжимается от боли и тоски по ней, по тем временам, когда мы просыпались в одной постели, и нам обоим было всё равно, что там за окном, ведь наше собственное Солнце уже зажглось от наших поцелуев и ласк, от нашего тепла, которое мы щедро и неустанно отдавали друг другу…

Мука безысходности сдавливает моё горло своими тисками, наполняет влагой мои глаза…

— Идиот, возьми себя в руки, она же заметит тебя сейчас, нужно поздороваться… — шепчу сам себе.

Быстро, усилием воли сворачиваю развернувшееся и растёкшееся в душе горе и продолжаю смотреть на неё, ждать.

Внезапно звонок, отвлекаюсь, это Хелен:

— Хелен, я занят, перезвони через пять минут, — отвечаю, сосредоточенно глядя на оставшиеся секунды на светофоре до его переключения.

Снова взгляд прикован к Лере.

Вот она совсем близко, в какой-то паре метров от меня, всего за двумя автомобильными стёклами, но так далеко! Мне не дотянуться…

Она уже открыла глаза, нет больше беспечного наслаждения солнцем, что-то тяготит её, она серьёзна, вижу, что мысли у неё тяжёлые.

Мысленно прошу: «Повернись, я здесь. Почувствуй меня. У нас мало времени, у нас так мало времени осталось, умоляю, я должен видеть твои глаза, твою улыбку, я же… погибаю без тебя!»

Чёрт возьми, вот и признался сам себе. Не можешь ты без неё, всё-таки не можешь. Сколько бы ни скрывался, ни убеждал себя сам во всяком бреде и ерунде, есть незыблемая истина — не можешь ты жить без неё и не сможешь никогда.

Harry Styles — Sign of the Times

И вот она поворачивается, я вижу их, мои любимые синие глаза, в ярком свете они даже голубые или серые с переливами бирюзы, такие глубокие… И я делаю то, чего так страстно желал — упоительно тону в них, погружаюсь так глубоко как смогу, как успею за эти оставшиеся секунды на городском светофоре.

Я ловлю этот миг счастья, и губы сами собой растягиваются в улыбке. Приветствую жестом, она повторяет за мной… Я её мужчина, она повторяет меня, копирует, зеркально отражает, делает именно то, что и должна делать жена, моя настоящая жена…

Лера, ты всегда будешь моей женой. Даже если я в чужой постели, а ты в чужих объятьях, мы всегда будем оставаться мужем и женой, нас соединили не мы сами, не люди и не обстоятельства, а какая-то неведомая, непреодолимая сила, пусть это будет Природа, или Бог, или уникальная Космическая энергия, некий магнетизм, гравитация — но эта сила непреодолима. Не нам решать свои судьбы, что бы мы ни сделали, что бы мы ни придумали, как бы ни решили, нас всегда, неизбежно будет сдавливать в одно. И чем сильнее мы станем противиться, тем больнее нам будет. Так же точно, как и сейчас.

Мы разъезжаемся, безвольно несомые каждый своим потоком, а я думаю: «Какого чёрта?».

Разворачиваюсь, еду за ними, спешу нагнать. Я знаю их маршрут — это школа Лурдес, потом школа Сони и Алёши, потом Лерин институт.

В то утро я был со своей семьёй, хотя они и не подозревали об этом. Я проводил мысленно Лурдес в школу, пожирая при этом глазами её мать, потом Соню и Алёшу, и снова не отрывая глаз от Леры, потом жадно ловил её облик у входа в университет.

В тот день я опоздал в офис на час, порушив свои собственные планы и планы других людей, но только Бог и я знали, что я не мог иначе — мне это нужно было уже как воздух.

Ведь я избегал её намеренно, знал, что не удержусь, рано или поздно кинусь на её, упаду на колени, стану умолять простить за всё, буду обещать звёзды на блюде, только бы не прогоняла и не уходила сама…

А потом она приехала в мой офис. И когда моё сердце едва не выпрыгнуло из груди от слов Хелен: «Мистер Соболев, простите, что отвлекаю, я только хочу уточнить, можно ли пропускать к вам вашу бывшую супругу Валерию» я вдруг понял, как сильно её ждал.

В одну секунду это понял. Я не шёл через огромный свой конференц-зал, я летел, споткнулся на ровном месте и едва не упал, чем поверг в шок и Хелен, и всех своих сотрудников.

Оказывается, я её ждал, ещё как ждал.

Её лицо, её визит, и её желание встретиться со мной сотворили со мной невероятное — я улыбнулся, впервые за последний год я искренне и легко улыбнулся. Моё сердце не билось, оно трепыхалось, как бешеное, готовое выскочить из груди и запрыгнуть в её тёплые ладони.

Я почему-то решил, что она прижмётся к моей груди и скажет, что ей тоже плохо без меня, что скучает, что тоскует так же, как и я, и что хватит уже врать себе и окружающим — я её человек, её мужчина и её муж!

Но она меня как всегда обломала:

— Я больше не являюсь твоей семьёй. Я хочу переехать из дома на берегу в какое-нибудь другое место, поскольку испытываю серьёзный дискомфорт от нашей большой шведской семьи.

Мне стало душно, больно и до ужаса горько: эта женщина специально пришла в этот мир, чтобы отравлять мне жизнь? Каждый раз давать надежду и растаптывать её, как сейчас? Зачем она явилась? Могла бы и позвонить, или хоть сообщение кинуть!