Моногамист

Но Габи не сдаётся, гнёт свою линию. Я же понимаю, что к чему: маленькая плутовка поэтапно следует своей стратегии — проникнуть в меня и мою жизнь насколько это возможно, насколько ей это удастся, насколько позволю я… А мне уже интересно: как далеко она зайдёт? Пока её упорству и находчивости остаётся только позавидовать, но и она совершает жёсткие ошибки.

В субботу я с самого утра в приподнятом настроении, потому что сегодня веду Лурдес в зоопарк, а это означает, что мне придётся зайти за дочерью в соседний дом, где я, конечно же, встречусь с НЕЙ. Не то, чтобы я так уж ждал этой встречи, но мы действительно давно не виделись, даже не находились на общей территории, и я всё ещё ни разу не пользовался мансардой.

Лурдес с разбегу вонзается в меня так, что остаётся только ойкнуть.

— Ты собралась, доченька? — спрашиваю, поднимая её на руки и целуя.

— Собралась! — торжественно восклицает.

И тут я вижу картину, от которой моё бедное сердце заплакало кровавыми слезами: за дверным проёмом стоит Соня, глаза на мокром месте, а в них детская боль и обида, та, которая бывает тогда, когда тебя предали.

— Сонечка… — мой голос дрогнул, я не знаю даже, что сказать.

Соня тут же прячется за угол. Я делаю шаг в её сторону, но она как маленький, до смерти напуганный зверёк, срывается мимо меня к лестнице и летит наверх.

— Что с ней? — спрашиваю у возникшего в холле Артёма.

— Да понятия не имею, она такая с утра…

— А Лера где? Наверху?

— Леры нет, она в университете.

— Сегодня же выходной!

— У неё дополнительные занятия сегодня, она не сдала какой-то предмет, сегодня пересдаёт.

Не сдала? Для Леры это нонсенс. Она всё и всегда сдаёт либо досрочно, либо бывает освобождена от тестирования с наивысшим баллом!

— Так, ладно. Я поднимусь, посмотрю, что с Соней. Ты не против?

— Нет. Поднимайся, это же твой дом, — последняя фраза прозвучала как упрёк.

— Побудь с Лурдес пару минут, мне нужна беседа наедине.

Нахожу Соню в детской — она спряталась за спинкой своей розовой кровати-кареты.

— Соня, — выдыхаю я.

Тяну к ней руки, но она отворачивается.

— Сонь, расскажи что случилось?

Она молчит, долго молчит. Я снова предпринимаю попытку:

— Сонечка, доченька, расскажи… Кто обидел тебя?

— Ты!

Я знал. Я так и знал.

— Прости меня, пожалуйста. Я не хочу тебя обижать, правда, не хочу. Иди ко мне…

Она словно оттаивает, поворачивает голову, и я вижу этот взгляд, Лерин взгляд… Такой же точно, каким она смотрела на меня тогда в Париже, в аквапарке после наших с Амбр гляделок за столом…

— Сонечка, доченька моя любимая, я очень-очень сильно люблю тебя…

— Не любишь! Ты теперь будешь любить только Лу…

— Конечно же, нет! С чего ты взяла?

— Почему тогда мне нельзя с вами в зоопарк?

— Кто сказал?

— Мама.

— Мама… Мама… Мама, наверное, что-то перепутала…

— Ты возьмёшь и меня тоже?

— Конечно! Я думал, ты уже собралась! Надела своё любимое голубое платье…

— Как у Золушки?

— Как у Золушки!

— Я сейчас надену! Оно вон там в шкафу.

— Я знаю, давай тащи, сейчас наденем его, волосы распустим и привяжем голубой бант, как в твой День Рождения, помнишь?

— Помню, помню! — Соня скачет уже на месте как заяц и хлопает в ладоши, в глазах праздник, и у меня с сердца лавиной сходит облегчение.

Набираю сообщение:

«Лера, можно Соню взять с нами?»

«Конечно! Если она не помешает вам…»

Вот же…Вот как? Как можно так думать и как, мать вашу, можно такое писать???

«Не помешает»

В парке я чётко вижу, что Габи недовольна.

— Габи, в чём дело?

— Ни в чём! Всё в порядке.

— Ладно.

Я наблюдаю — я же наблюдатель: Габи таскается за Лурдес, рассказывает ей про животных, поправляет платье, в один момент взялась даже переделывать причёску: купила в ларьке небольшие банты и стала плести Лурдес косы, а волосы у моей дочери хоть и густые, но непокорные, Лера сама с трудом с ними управляется. Лурдес вырывается, капризничает, и я вдруг замечаю, что Соня, глядя на это, улыбается…

Конечно, улыбается, ведь Габриэль демонстративно её игнорирует: не отвечает на вопросы, словно не слышит, конфеты купила только для Лурдес, а потом долго извинялась, что не подумала про Соню — маленький такой плевок пренебрежения от взрослой красивой тётеньки, мнение которой что-то да значит. Вот так рождаются комплексы. Или порождают комплексы.

А Соня не выпускает мою руку из своей и безраздельно получает всё моё внимание в единоличное пользование, пока Габи с Лурдес строят свои отношения.

— Прекрати игнорировать ребёнка, — делаю замечание в машине.

— Разве? Я так старалась! Мне кажется, мы подружились с твоей дочерью, с нашей…

— Я не о Лурдес, я про Соню говорю.

— Но, Алекс, эта девочка — совершен чужой нам человек!

— Это моя дочь! — я уже повышаю голос, не в силах сдержаться, хоть и должен, ведь обе девочки спят — уснули в дороге.

— Алекс, она не твоя…

— Не тебе это решать! — резко обрываю её.

Габи молчит, надув губы, а потом я замечаю, как она вытирает глаза. Вот чёрт, только этого не хватало.

— Прости. Я вспылил. Обещаю постараться больше этого не делать, но и ты будь адекватна, пожалуйста. Не обижай ребёнка.

Но моя новая, пятая по счёту, жена молчит.