Моногамист

Ровно в то мгновение, когда этого требует музыка, и ни секундой позднее, она вновь начинает петь, раскатывая сметающие любое безразличие волны своего мощного голоса на многие километры Вашингтонской земли, окружающей этот дом, сад и эту вечеринку.

А я теперь лихорадочно вслушиваюсь в каждое слово её песни:

Я хочу дарить тебе любовь вечно,
Я хочу заниматься любовью с тобой вечно,
Я хочу быть рядом с тобой вечно,
Я хочу чтоб мы любили друг друга вечно,
Это любовь… любовь… любовь… любовь

Чёрт… Я услышал тебя Лера, я всё понял, и поверь, хочу того же… Ты даже представить себе не можешь, как сильно хочу!

— Ты не только потрясающе поёшь, но ещё и устраиваешь шоу? — не унимается Ирокез.

— Если я ещё выпью, я и не такое покажу! — отвечает моя Валерия, и не ясно, то ли заигрывает с ним, то ли издевается, но мне-то точно известно — второе и никак не первое!

Публика смеётся и требует от Леры продолжения, плазма гигантских размеров демонстрирует нам развиваемые дерзким морским ветром белокурые волосы и томные глаза с алкогольными чёртиками, известными только мне одному… Да, я помню свои 25 лет, небольшой испанский город на побережье Коста Бравы, жаркий вечер и горячий танец стройной, совсем ещё юной Валерии, заставивший кровь в моих жилах едва ли не закипеть от сдерживаемого вожделения…

— Алекс? Алекс!? Алекс, ты с нами, дружище? — словно издалека доносится до меня голос Дона. — Ты знаешь эту крошку?

— Знаю.

— Кто она?

— Валерия, — отвечаю.

Тем временем Ирокез продолжает доставать мою женщину:

— Зачем ты разулась?

— Когда ближе к земле — голос сильнее!

— Куда ж ещё сильнее-то, — негромко комментирует шоу Говард, подозрительно буровя меня глазами…

— Ты сейчас поцеловала одного человека, ты хоть знаешь, кто это? — провоцирует на откровенность мою Леру Ирокез, и от этого вопроса замирают все, и я в том числе…

— Конечно, знаю, я приличная… женщина! — не теряется Валерия, её, похоже, сегодня вообще трудно чем-либо смутить.

— Но тогда ты наверняка знаешь, что все девушки Сиэтла мечтают быть с ним! Аккуратнее, не дразни их! Они могут свернуть тебе шею, зайка!

Вот же, паршивец, думаю. Поговори ещё у меня, забудешь вообще, что такое vip — вечеринки и vip — гонорары! Но моя Лера в состоянии постоять за себя сама:

— Ты много болтаешь. Включай музыку!

Но этот олух никак не унимается:

— Ты, наверное, и сама мечтаешь о ночи с ним, но тебе ведь сегодня можно всё, правда, Алекс?

Нет, ну это уже переходит всякие границы!

Тем не менее, утвердительно киваю своей головой и даже улыбаюсь, но мысленно готовлю план линчевания этому недотёпе… И вдруг слышу то, что слаще самого сладкого мёда, и отчего сам я буквально растекаюсь по дивану:

— Мне не нужно мечтать о нём…

— Почему?

— Потому что он — мой муж, он итак будет со мной этой ночью!

Публика взрывается гулом и свистом, никто не ожидал такого поворота, подавляющее большинство не в курсе, что я снова женат и, главное, на ком.

Лерин голос уже поёт какую-то красивую песню на французском, а Говард недовольно бросает мне:

— Не мог сразу сказать, что она твоя жена?

— Не мог.

— Почему?

— Не хотел тебя так скоро разочаровывать…

— Ты же никому не позволишь работать с ней, ведь так?

— Конечно.

— Жаль… Это была бы лучшая моя инвестиция…

— И я в этом нисколько не сомневаюсь, уж поверь!

— Она целовала тебя с такой страстью… Но и ты отвечал также… Это неожиданно! — замечает довольно проницательный Дон.

Мы наблюдаем шоу, погрузившись каждый в свои мысли: очарованный и расстроенный Говард — об упущенной выгоде и собственном продюсерском триумфе, Дон — о переменах, а я о том, как много значит для меня этот вечер, почти переродившийся уже в ночь, как много изменит он в моей жизни, нашей жизни, как ждали мы этого оба, как глупы были мои страхи и терзания — она любила меня когда-то, но любит и сейчас, всё также страстно, всё также искренне, оберегая, защищая, но теперь — ещё и прощая…

Как мало было мне нужно, чтобы скорлупа, в которой я неосознанно прятался, вдруг лопнула, и я, неожиданно для себя самого, внезапно оказался на открытом, отрезвляющем своей свежестью воздухе, окружающий мир заиграл для меня всеми цветами и оттенками, распустился весенними ароматами и запахами, погрузив в сказочное в своём великолепии ожидание приближающегося счастья…

Я хочу дарить тебе любовь вечно, я хочу заниматься любовью с тобой вечно, я хочу быть рядом с тобой вечно, я хочу, чтоб мы любили друг друга вечно! — вот, что она сказала мне этой песней, и дороже этих слов нет ничего на свете…

Adele — When We Were Young