Моногамия

– Когда мы узнали об аварии и то, что он один выжил, я благодарила Бога за это, будто чувствовала, что он станет самым главным человеком для меня. В самом раннем детстве Алекс был очень спокойным и сообразительным, его любили все, и дети и взрослые. Самым интересным в нём было то, что он умел с раннего возраста устранять любые конфликты, при чём не только детские, но и взрослые! А позднее, уже в три года, обнаружилось, что он ещё и учит этому других детей. Это выглядело странно, очень странно - слишком много взрослой мудрости в одном, совсем ещё маленьком ребёнке… Он часто рассуждал, и рассуждения эти совершенно не сочетались с его возрастом. Это удивляло всех, но не его родителей, которые знали, что он просто повторяет их слова. Алекс был особенный тем, что любой урок усваивал с первого раза. И конечно он был очень любознателен и очень любопытен, но совсем скоро уже стал составлять своё собственное мнение о явлениях, людях, поступках, самых простых и самых сложных вещах. Однажды, например, мать научила его не рвать цветы, потому что они тоже живые, и им больно. Спустя пару дней, когда мы все вместе ухаживали за их садом, он отказался вырывать солодку и другие сорняки, потому что они тоже были цветами. Никто не смог убедить его в том, что сорняк можно и нужно вырывать - ведь, по его мнению, окультуренный красивый цветок и цветок сорняка едины в главном – желании жить… Мы были потрясены такими рассуждениями мальчика, которому едва исполнилось четыре года, хотя, говорить он начал очень рано, и это было очень забавно, потому что Алекс не просто говорил, а рассуждал… В любой детской компании он был самым желанным ребёнком, дети обожали его и скоро все поняли, что Алекс - лидер, и лидерство это органично, естественно, потому что он не подавлял волю других, а именно вёл за собой. Да, к нему тянулись, все и всегда, и со временем мы стали замечать, что и взрослые и дети в нашей семье каким-то магическим образом все вращаются вокруг него, будто в нём самом была заключена какая-то центробежная сила. Он никому никогда не причинял никакого дискомфорта, но, конечно, шалил, как и все дети, и получал свои наказания. А вот здесь была проблема, потому что наказать его было очень трудно.

-Почему?

Тут она улыбнулась широко и тепло:

-Просто рука не поднималась! Приходилось применять всё своё воображение, чтобы и наказать и не причинить ему никакой боли, не сломать его. Меня, как самую старшую, часто оставляли присматривать за ними тремя, и я получала чёткие инструкции от их родителей, как и кого можно наказать за провинность. И это было что-то вроде «почитать книгу вслух для всех», «разыграть спектакль и развеселить», «нарисовать рисунок на тему «Прости меня!» или «Почему так делать нельзя?»»… У них в семье вообще была только любовь, нежность, постоянная забота друг о друге. Они все вместе просто плавали в этом облаке семейного счастья, созданного родителями, которые любили друг друга, и тепло их любви наполняло их дом.

Вдруг Мария на секунду замолчала, потом продолжила: