Монмартрская сирота

— О! — воскликнула Элиза с мольбой. — Помогите мне… Уведите меня отсюда, Фрэд… Умоляю вас… Вы ведь не злой! Вы так любили своего брата! Фрэд, именем Бена, которому я все простила и над могилой которого я молилась…

Этого грубого человека как будто охватил прилив нежности.

— Ладно, я попытаюсь… Я сделаю все, что смогу… Но только если вы будете моей женой… Без этого… Знаете… я ничего не обещаю. Подумайте, а я пойду к Джошуа и постараюсь устроить это дело… Да, пусть дьявол расстреляет мою душу, если я этого не добьюсь. Не знаю еще, что будет… Придется, может быть, бросать жребий… Во всяком случае, можете надеяться!

Он ушел, и Элиза осталась одна со своими мрачными мыслями и предчувствиями.

Спустились сумерки, и тоску одиночества усугубило жуткое ощущение от окружающей темноты.

Вдруг недалеко от хижины раздался веселый переливчатый крик, заставивший пленницу вздрогнуть.

В этом трехсложном звуке, выкрикиваемом на особый лад, привычное ухо лесного бродяги сразу узнало бы крик дрозда-пересмешника.

Это — что-то вроде призыва, который можно выразить словами: «топпи-о-фи!» и который очень похож на перекликивание парижских уличных мальчишек, этих пересмешников огромной столицы.

Как ни искусно воспроизведен был этот крик, Элиза сразу догадалась, что он принадлежит человеку и притом другу.

Значит, она не забыта и не покинута.

Бедняжка обрадовалась.

— Это Колибри… Без сомнения… Я спасена, — прошептала она.

Дверь легонько приотворилась, и в помещение проскользнула чья-то гибкая фигура.

Две руки с нежностью обвились вокруг шеи девушки.

— Да, Элиза, мой друг, моя сестра, это я… — едва слышно произнес мягкий гортанный голос.

— Ты, Колибри? Моя дорогая малютка! Ты?.. Но как ты здесь очутилась?

— О, индианка всюду проберется! Колибри — дочь Черного Орла, а Черный Орел — великий вождь команчей… Отец научил меня всем хитростям мужчин нашего племени и вселил в меня душу воина.

— Да, мало мужчин отважнее тебя, моя милая!

— Нужно торопиться… Идем… Наши друзья там… Они ждут тебя с лошадьми наготове.

— А отец?.. Мать?..

— Они все еще в плену у бандитов, но мы их выручим!..

— А Жо?.. Ты нашла его?

— Нет!

— В таком случае я не уйду! Я не покину Жо.

— Значит, ты остаешься?

— Да.

— Ладно, и я с тобой.

ГЛАВА IV

ежду тем наступили сумерки.

В хижине Фрэда было темно, как в яме.

Индианка вытащила из своего «мешочка для огня» огниво, трут, кремень и вмиг зажгла свечку из древесной смолы, вроде тех, что жгли наши деды.

— Итак, ты останешься со мной, Колибри?

— Ты не хочешь покинуть своего доброго старого Жо, а я не хочу покидать тебя.

— Если бы ты знала, что это за ужасные люди и как опасно среди них оставаться!

— Тем более необходимо мое присутствие! У нас, кстати, есть чем защищаться. Посмотри-ка: две винтовки, два кольта, патроны…

— А я и не подозревала, что они здесь есть.

— То-то, разве моя Элиза может быть трусихой?! — кратко и твердо сказала Колибри, снимая со стены винтовки.

— Конечно нет. Но я пришла сюда, умирая от голода, жажды и усталости; целых два дня мы без отдыха шли с бедным Жо, которому негодяи выкололи глаза. С твоим приходом ко мне вернулось мужество… Ты увидишь… ты сейчас увидишь!

— В добрый час, — промолвила Колибри, заряжая оружие. — Я узнаю в тебе прежнюю Элизу.

Обе они были совсем еще детьми, детьми в буквальном смысле этого слова: Элизе не было еще восемнадцати лет, а индианка, без сомнения, была не старше шестнадцати. Она была среднего роста и изящного сложения, с удивительно красивыми руками и ногами; под блестящей кожей цвета флорентийской бронзы угадывались гибкие и крепкие, как сталь, мускулы; ее черные с синеватым отливом волосы, по индейскому обычаю, ниспадали на спину двумя прядями, доходящими до пояса; широко открытые живые глаза блестели, как два черных алмаза; а за полными и влажными, как сердцевина спелого граната, губами виднелся ряд зубов молочной белизны.

Живописный костюм придавал этой чарующей естественной красоте еще больше оригинальности и прелести. На ней безукоризненно сидела охотничья блуза из бизоньей шкуры. Отделанная разноцветной вышивкой и тонкой бахромой по швам, стянутая в талии поясом из черной змеиной кожи, она спускалась до колен в виде юбки; панталоны из такой же мягкой кожи, с такими же украшениями и национальная обувь — мокасины, сшитые из шкуры луговых собак и кабаньей щетины, дополняли этот костюм.

— Надо искать Жо, — решительно сказала Элиза.

— Хорошо. Прежде чем потушить огонь… дай мне сориентироваться. А потом мы подумаем о защите в потемках.

Быстрым взглядом она окинула все закоулки хижины, прошлась по ней с закрытыми глазами, сосчитала шаги и, взяв карабин, сказала:

— Ладно! Я знаю теперь, что где расположено.

Приняв, таким образом, все предосторожности, она дала Элизе один из имеющихся у них револьверов с серебряной чеканкой на рукоятке, а другим вооружилась сама.

Затем она быстро заплела роскошные волосы своей подруги в косы, надела ей на голову соломенную шляпу и сказала смеясь:

— Из-за кос золотоискатели примут нас за китайцев.

Задув лучину, она спрятала ее в кисет и вышла на улицу.