Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Еще более странной предстает композиция после того, когда {Е-ле-бань} исследователь предлагает читать как «Юрий-бан» и понимать под ним великого князя Юрия Всеволодовича, которого, оказывается, Субэдей победил тоже только в 1240 г. В личной переписке с Храпачевским я задал вопрос: «[На С. 181 «Юань ши»] Е-ле-цзань Вы переводите как Рязань, а [на С. 230] Е-ле-бань – как Юрий-бан. Не кажется ли, что если два иероглифа из трех совпадают, то это так сказать «однокоренные» слова? Очень уж необычным выглядит использование «венгерского титула «бан» применительно к князю Юрию. Ведь окончание «бань» вполне характерно для монгольских имен – Шибан (Си-бань; С. 232), Хабал (Ха-бань; С. 226) или обок дорбен (Долу-бань; С. 135)»[277].

Историк довольно пространно аргументировал свое мнение тем, что, во-первых, понятие «однокоренных слов» для китайского языка чуждо; во-вторых, венгры особенно запомнились монголам, отчего они легко заимствовали их титул «бан», который, к тому же, «алтайского происхождения»; в-третьих, «Юань ши» демонстрирует удивительное непостоянство в написание иноземных топонимов и личных имен, включая монгольские. В своей последней монографии Храпачевский указал также, что «в событиях на Руси монголы сталкивались со множеством как «Юриев»-людей (князей), так и городов «Юрьевых»[278]. В следствии этого, монголам особенно запомнилось имя Юрий, как обобщенный тип русского правителя.

Следует признать, что сведения из приведенного текста «Юань ши» действительно не позволяют однозначно разместить их в череде событий нашествия на Русь, известных по другим источникам. Однако вариант с Торческом, предложенный Храпачевским, уводит еще дальше от имеющихся данных. Главное затруднение, которое пытается преодолеть исследователь, касается согласования вызова Субэдея с великим ханом и значительного промежутка времени, который отделяет первую попытку штурма от второй. Все это сложно втиснуть в рамки периода с декабря 1237-го (осада Рязани) по апрель 1238 г. (осада Козельска). Однако если под Ту-лисы-гэ понимать Торжок, то его взятие действительно совпало с гибелью Юрия Всеволодовича, которого прежде разбили, но не поймали. Стоит лишь допустить, что к Торжку подступил сначала один Батый, и лишь потом к нему присоединился Субэдей, который пригнал крестьян для осадных работ и руководил успешным штурмом? Известно ведь, что Торжок осаждали дольше других городов – две недели. Еще дольше осаждали Козельск, где, как известно по источникам, именно Бату не мог справиться и ждал помощи. Все это могло слиться в пассаж из «Юань ши» и отражающий представление об исключительных полководческих талантах Субэдея.

* * *

По сообщению Рашид ад-Дина, после занятия Козельска монгольская армия остановилась там на отдых: «Тогда они расположились в домах и отдохнули»[279].

Однако, даже если город не был сожжен, что удивительно, задержались они в нем ненадолго. Летописное описание говорит о грудах трупов, смрад от которых не мог позволить захватчикам длительное время находиться в этой местности. Согласно русским источникам, Батый не остался в занятой крепости, а сразу ее покинул, направившись в степь: «Батыеви же, вземшю Козелск, и поиде в землю Половецкую»[280].

Монгольские потери были колоссальными. Осада Козельска прибавила к ним еще как минимум 5 тысяч только убитыми. В общей сложности боеспособные части чингизидов уменьшились примерно на 40 тысяч всадников, из которых погибших было до 25 тысяч. Это более половины всей 70-тысячной армии, вторгшейся в Рязанское княжество (57 %). Даже оплошности руководителей русской обороны не позволили Батыю обойтись малыми жертвами. Было очевидно, что поход на Русь грозил сорвать успех наступления на Европу. От немедленного продолжения военных действий пришлось отказаться, и последовала почти трехлетняя передышка (весна 1238 г. – осень 1240 г.). В это время производились лишь эпизодические набеги, преследовавшие локальные цели и ограниченные по дальности (от степи не более 250–300 км).

Монгольское вторжение на Северо-Восточную Русь. 1237–1239 гг.