События под Черниговом исследователи опять датируют по сообщению Летописи Авраамки (а также Псковской первой): «В лето 6747 [1239 г. от Р. Х.] <…> Того же лета взяша Татарове Чернигов, Октября 18, и ходиша до Игнача креста»[315].
Известие, конечно, путаное с неразъясненным «Игнач крестом» в конце. Однако оно вполне удачно ложится в контекст происходящего. Именно за взятием Чернигова в летописях обычно следуют рассказы о монгольских зимних походах и прежде всего о новом нападении на мордву, взятии Мурома и пленении по Клязьме: «Того же лета, на зиму взяша Татарове Мордовьскую землю, и Муром пожгоша, и по Клязьме воеваша, и град святыя Богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя»[316].
Этот рейд был направлен в те районы, которые не пострадали во время военных действий зимы 1237–1238 гг.: мордовские земли на границе Муромского княжества, собственно Муром и области в нижнем течении Клязьмы с городами Гороховец, принадлежащим Успенскому собору Владимира, и, возможно, Стародуб, резиденцией одного из Всеволодовичей, Ивана. Это не была новая волна вторжения. Количество участников похода, судя по всему, было небольшим, а зона охвата ограничена. На карательную экспедицию такое предприятие тоже не походило, так как оно не затрагивало ранее покоренные территории.
Вероятно, рейд в район Клязьмы должен был напомнить Ярославу Всеволодовичу о том, что ему следует поскорее уладить отношения с ханской ставкой, закрепить их личным визитом или другими гарантиями. Кроме того, требовалось наказать муромских князей, участвовавших в сражениях вместе с рязанскими родственниками. В поздних летописях даже есть указание на то, что во время этого монгольского похода зимой 1239–1240 гг. была вновь разорена Рязань. Под словом «Рязань» здесь, надо полагать, имеется в виду вся область, столицу которой монголы сожгли еще зимой 1237–1238 гг. На этот раз нападению, скорее всего, подверглись регионы, ранее не затронутые: северо-восточные, пограничные с Муромом земли Рязанского княжества. Второй раз нападать на собственно город Рязань, разрушенный и разоренный, не было никакого смысла.
Таким образом, хан Бату провел в 1239 г. три наступательные операции против Руси. Две – закрепляющие его успех, достигнутый в войне с Юрьевичами (на Переяславль-Южный и на Клязьму), и одну – против столицы земли, в которой располагался «злой город» Козельск (на Чернигов). Везде ему сопутствовал успех, а следовательно, были все основания думать, что далее все продолжится в том же русле. На очереди был Киев, куда был послан на разведку беспокойный хан Менгу: «[Посла Батый Менгукана соглядати града Киева]; Меньгуканови же пришедшу съглядати града Кыева, ставшу же ему на онои стране Днепра у градъка Песочнаго, видев град, удивися красоте его и величьству его, присла послы своя к Михаилу и к гражаном, хотя и прелстити и не послуша его, [а посланных к ним избиша]»[317].
Если следовать сообщению Рашид ад-Дина, то Менгу мог оставить Кавказ не ранее августа 1239 г. А если привлечь показания «Юань ши», то он еще участвовал в штурме Магаса в феврале 1240 г[318]. Следовательно, ранее поздней осени 1239 г. его визит к Киеву состояться не мог, то есть он не был как-либо связан с захватом Переяславля или Чернигова. В русских летописях рассказ о появлении на Днепре хана Менгу обычно размещается либо в самом начале статьи 6748 (1240) г., либо в конце предыдущей статьи. Вероятно, речь должна идти о марте 1240 г., когда лед с рек уже сошел.
Убийство послов и очевидное неприятие Михаилом примиренческой линии должны были уничтожить для Киева все шансы избежать нападения. Нет никаких свидетельств того, что русские князья в эти годы пытались заключить некий союз и что-либо противопоставить монгольской угрозе.