Монгол

Он взял темную изуродованную руку Кюрелена, поднес ее к губам. Кюрелен не плакал с самого детства, но сейчас слезы жгли его глаза, как жидкий огонь, и он ощущал себя отцом, отпускавшим единственного сына на смерть.

«Конечно, Темуджин по духу и есть мой сын!» — подумал он.

— Пошли со мной, — поднявшись с колен, обратился Темуджин к Кокчу.

Шаман молча поднялся и последовал за Темуджином. Они вышли из юрты в сверкающий яростным солнцем полдень.

Долина была длинной и узкой, высокие обглоданные ветром красные утесы в отдалении и выгоревшие террасы на востоке, казалось, куда-то плыли в нестерпимом мареве. Нокуды уже действовали: под свои знамена из девяти хвостов яка, отличавшихся от черных знамен Темуджина только цветами хвостов, они собирали подчиненных им воинов. Над лагерем клубилась желтая пыль, кибитки с юртами передвигались во всех направлениях, ревел потревоженный скот.

За лагерем располагались густые заросли ельника. С противоположной стороны один из нокудов выстроил своих людей. На передних воинах были надеты тяжелые железные доспехи, зашнурованные по бокам кожаными шнурами, головы воинов были закрыты железными шлемами и шлемами из толстой лакированной кожи. Туловища коней защищали попоны с нашитыми на них железными пластинами, а шеи и ноги животных прикрывали грубые кожаные чехлы.

Воины держали небольшие круглые щиты из лакированной кожи, копья и крепкие дубинки с крюками на конце, с седел свисали веревки с петлями. За передовым отрядом стояли другие воины. Они были более маневренными, и снаряжение у них было полегче. От ранений их защищали кожаные доспехи. Вооружены они были пиками и луками. Кони этих воинов были помельче, но очень быстрые. Между рядами тяжеловооруженных воинов было оставлено расстояние, что позволяло легковооруженным воинам вырываться вперед, оставив товарищей защищать лагерь. В каждом отряде было по пятьсот человек.

Таким образом воины окружили площадку с трех сторон, в центре ее собрались женщины и дети, туда же подтащили повозки с юртами, согнали весь скот. Подросткам раздали стрелы и арканы.

За пределами этой площади Темуджин расположил избранных воинов — тысячу человек, они выстроились по десять человек в глубину строя. Заняв место там, где сильно сужалась долина, они должны были принять на себя первый удар. Конечно, Темуджину было прекрасно известно, во сколько раз армия тайджутов превышала по численности его собственную армию, но расчет был на то, что тайджуты примут на себя удар сильных отрядов Темуджина в «горлышке бутылки», в том месте, где сужалась долина, а здесь важно не количество воинов, а смелость, которой отборным отрядам Темуджина было не занимать.

Все было готово к приему «гостей». Организовать оборону удалось с поразительной скоростью и четкостью. Кругом облаком висела желтая пыль и было тихо. Темуджин видел вокруг темные решительные лица, за живой защитной стеной воинов на площади он мог разглядеть множество черных юрт.

Темуджин, на время оставив свой отряд, направил белого жеребца к площади. Солнце блестело на пиках и копьях, на мечах и саблях, воины не сводили взгляда с Темуджина, держащего изогнутый меч. Молодой повелитель проезжал мимо своих воинов, сверкая зелеными глазами, и все вокруг замечал. Он приблизился к нокуду Субодаю и улыбнулся ему:

— Я надеюсь на твой отряд!

— Батыр, я не обману твоих ожиданий, — Субодай ответил со спокойной улыбкой.

Темуджин на миг заколебался, а затем перегнулся через седло и поцеловал его в щеку. Все кругом затихли, а на глазах Субодая выступили слезы.

Потом Темуджин направил коня на другой конец площади. В пыльном затишье громко зацокали копыта белого жеребца. Шепе Нойон встретил друга улыбкой, у него все улыбалось — глаза и ямочки, и в ответ на лице Темуджина возникла почти веселая улыбка:

— Давай, Шепе, действуй без своих штучек! — сказал он.

Шепе Нойон в ответ захихикал.

— Но мне нравится шутить с тайджутами, батыр, — ответил он нарочито высоким женским голосом и тоном, каким говорят капризные красавицы.

На темных лицах воинов появились улыбки.

Темуджин захохотал и поспешил к другому отряду, которым командовал его простой и смелый братец, Касар, славившийся меткой стрельбой из лука. Они ничего не говорили друг другу. Темуджин ласково взглянул в глаза брата, коснулся рукой руки Касара и посмотрел на воинов. Касар не сводил с лица Темуджина взгляда, напоминавшего обожающие взгляды, какими осмеливаются глядеть на бога.

Темуджин поехал прочь, приблизился к шаману, резко кивнув ему, приказал:

— Поговори с моими воинами.

Кокчу торжественно поднял руку. Он выглядел прекрасно — высокий и импозантный в сине-белых одеждах. Глаза шамана сверкали, а красивое лицо оставалось суровым.