Монастырь

— Но ведь твоя собственная судьба, — возразил ей Хэлберт, — если только люди не ошибаются, тесно связана с судьбою смертных?

Видение отвечало:

Таинственные узы наше племя
Связуют с поколением людей.
Звезда взошла над домом Эвенелов,
Когда нормандец Ульрик в первый раз
Себе присвоил, принял это имя.
И вот звезда, в зените засияв,
Роняет вниз слезу росы алмазной,
И падает она сюда, в ручей…
И Дух возник из этого потока:
Он сроком жизни с домом Эвенелов
И с царственной звездой навеки связан.

— Говори же яснее, — молвил молодой Глендининг, — я совсем перестал тебя понимать. Скажи мне, что связало твою судьбу с домом Эвенелов? И прежде всего открой мне, какой рок преследует этот дом?

Белая дама отвечала:

Взгляни на пояс мой, на нить златую!
Она легчайшей паутинки тоньше —
Когда бы не заклятие на ней,
Она б мой белый плащ не обвивала.
Сперва была она тяжелой цепью,
Какою мог быть скован и Самсон,
Пока его коварно не остригли.
Но эта цепь все тоньше становилась
С падением величья Эвенелов…
Когда же нить истертая порвется,
В стихиях мира вновь я растворюсь.
Не задавай ты мне вопросов больше,
Мне звезды запрещают отвечать!

— Ты умеешь читать по звездам? И можешь сказать мне, что будет с моей любовью, если ты не в силах ей помочь?

Белая дама снова отвечала:

Блиставшая над домом Эвенелов
Когда-то ярко, меркнет уж звезда…
Она тускнеет, как фонарь с рассветом,
Когда уходит сторож с маяка.
Печальное, зловещее влиянье
Неумолимо, пагубно растет:
Соперничество, гибельные страсти
И ненависть — вот что грозит в грядущем!

— Соперничество, говоришь ты? — повторил Глендининг. — Так, значит, мои опасения подтвердились! Неужели же этот английский червь, заползший в мой родной дом, будет безнаказанно издеваться надо мной, да еще в присутствии Мэри Эвенел? Дай же мне, высокий дух, возможность помериться с ним силами — помоги мне преодолеть ту разность сословий, благодаря которой он отказывается от поединка. Дай мне возможность сразиться с ним как равный с равным, и что бы ни предвещали мне звезды со всего небосклона, мой отцовский меч сумеет противостоять их влиянию.

Белая дама отвечала с такою же готовностью, как всегда:

Юнец, ты на меня не злись:
К беде влеку я, берегись!
Мы духи, нет у нас в крови
Ни ненависти, ни любви.
Порыв иль мудрость верх возьмет?
Мой дар добро иль зло несет!

— О, дай мне восстановить мою честь, — продолжал Хэлберт Глендининг, — дай мне отплатить сторицей моему гордому сопернику, за все обиды, которые он мне нанес, а потом — будь что будет. А если мне не удастся ему отомстить, я усну вечным сном и не буду ничего знать о моем позоре.

Призрак не замедлил с ответом:

Как Пирси-хвастуна унять?
Иглу лишь стоит показать!
На запад солнце держит путь…
Пора! Прощай и счастлив будь!

Сказав или, вернее, пропев эти слова, Белая дама извлекла из своих кудрей серебряную иглу и передала ее Хэлберту Глендинингу. Затем она встряхнула головой так, что волосы ее рассыпались по плечам, и очертание ее фигуры стало таким же волнистым, как ее волосы, лицо побледнело, как молодой месяц, весь облик ее подернулся туманом, и постепенно она растаяла в воздухе.