Монаший капюшон

Только в середине мессы, когда следовало думать о более возвышенных вещах, Кадфаэль с досадой припомнил, что мог бы попросить Берингара еще кое о чем. Мартин Белкот сейчас наверняка остался без лошади, а приор спал и видел, как бы сбыть Руфуса с рук. Ричильдис была бы рада, достанься конь ее зятю: не надо быть в долгу перед аббатством за его содержание. А Берингар с удовольствием передал бы плотнику коня под предлогом избавления аббатства от последних признаков смуты. Но не это было самое главное. Ведь еще вчера он собирался поискать склянку из-под яда на берегу пруда, да помешал запрет покидать обитель. Надо было попросить Хью обыскать сад – эта мелочь может иметь большое значение. И надо же, о поисках шкатулочки из грушевого дерева договорился, а об этом позабыл. Теперь-то поздно, в город, к Берингару, ему не выйти, упущенного не воротишь. Кадфаэль так досадовал на себя, что даже огрызнулся, когда преданный брат Марк спросил его, чем кончилось дело. Однако Марка это не отпугнуло, и после обеда он последовал за Кадфаэлем в место его обычного уединения.

– Старый я остолоп, – поносил себя Кадфаэль, – такого дурака свалял. Мог ведь устроить так, чтобы за меня сделали всю работу, да еще там, куда мне и не сунуться. Прости, что я сорвал на тебе досаду, – ты здесь ни при чем.

– Но если тебе надо что-то сделать за стенами обители, – рассудительно предложил Марк, – то почему я не могу помочь тебе, как помогал вчера?

– Можешь, конечно, но только я и без этого впутал тебя куда не следовало. И главное, если бы у меня хватило ума, люди шерифа сами бы все сделали, что было бы гораздо лучше. Но вообще-то, – добавил монах, заметно приободрившись, – это не опасно и никакого подозрения на тебя навлечь не может, – надо только снова поискать склянку...

– В прошлый раз, – задумчиво промолвил Марк, – мы сами не знали, что ищем, но надеялись, что это будет не склянка. Жаль, что мы так ничего и не нашли.

– Верно, однако на сей раз это должна быть склянка, если верить добрым предзнаменованиям, а приезд Берингара вместо Прескота что-то да значит. И я скажу тебе, где смотреть.

Так он и сделал, особо обратив внимания Марка на то, что в погожий, пусть даже и слегка морозный денек, южное окошко кухни бывает открыто.

– Ну я пошел, – сказал Марк, – а ты можешь прилечь да поспать со спокойной душой. Глаза-то у меня всяко поострее твоих.

– Не забудь прихватить салфетку, и, если найдешь склянку, заверни ее, но не вытирай. Мне надо будет поглядеть на следы ее содержимого.

Марк вернулся за полчаса до вечерни, когда начали сгущаться сумерки, и высматривать крохотную склянку среди травы и кустов было бы пустой тратой времени. Зимние деньки скоротечны: бегут, точно дни человеческой жизни, когда перевалило за третий десяток.

Кадфаэль, положившись на Марка, продремал в сарае большую часть дня. Отлучаться из обители ему все равно было нельзя, а здесь, как назло, делать было решительно нечего. Но неожиданно он встрепенулся, увидев сквозь дрему, что над ним склонился брат Марк, – худенький, но державшийся прямо и строго, с доброй улыбкой на лице, по которому не угадывался возраст, и которое показалось Кадфаэлю лицом настоящего священника еще тогда, когда монах впервые увидел в этих стенах робевшего, обидчивого паренька. Но стоило Марку заговорить, и его звонкий, молодой голос напомнил Кадфаэлю, что тому всего-то восемнадцать.

– Вставай! У меня для тебя кое-что есть!

Как будто ребенок прибежал поздравить отца с днем рождения и тормошит: "Ты только взгляни! Я это сам для тебя смастерил!"

На колени Кадфаэлю бережно легла аккуратно свернутая салфетка. Брат Марк осторожно развернул ее и показал содержимое с таким смущенным и вместе с тем торжествующим видом, что и впрямь походил на ребенка, напрашивающегося на похвалу. Вот она – маленькая, слегка неправильной формы склянка из зеленоватого стекла, покрытая подсохшими подтеками жидкости, остатки которой еще плескались на донышке.

– Зажги-ка светильник, – попросил Кадфаэль, поднося находку к глазам. Брат Марк усердно завозился с трутом и кремнем и вскоре зажег фитилек в глиняной плошке с маслом, хотя это мало добавило к неяркому свету, проникавшему сквозь солнце. Склянка была закрыта деревянной затычкой, обернутой шерстяным лоскутом. Кадфаэль тут же принюхался к материи – с той стороны, где на склянке виднелись подтеки. Запах был едва уловим, но Кадфаэль знал его слишком хорошо, чтобы с чем-нибудь спутать. Даже на морозце он не выветрился полностью. По наружной стороне склянки тянулся длинный высохший след.

– Это то, что тебе нужно? Я принес то, что ты хотел? – не отставал довольный, но начавший было беспокоиться брат Марк.