Монахи. О выборе и о свободе

– Да, это единая община. Вообще под духовным руководством нашего старца, архимандрита Дионисия (Каламбокаса), шесть монастырей, как женских, так и мужских. Из них два в США, женский и мужской, и три женских и два мужских здесь, в Греции. Но они все равно считаются единой общиной, единой семьей.

Здесь все ходят и улыбаются

–  Часто приходится слышать, что в России быть монахом очень сложно, потому что традиция потеряна, прервана…

– До Греции я пять лет жил в одном монастыре в России. Наш игумен в самом начале сказал: «Я ничего не знаю о монашестве, но я знаю тех, кто знает. И могу вас с ними познакомить». И мы ездили в Абхазию к отшельникам, в Грецию. По очереди все наши отцы жили на Афоне. Я несколько месяцев жил в Хиландаре [27] , кто-то жил в Пантелеимоновом монастыре [28] . У нас был ориентир на афонский образ жизни, на афонский устав. Потом через пять лет игумен, серьезно заболев, вынужден был уехать. У епископа были другие представления о монашеской жизни, и вся наши братия разъехались – кто на Афон, кто на Кипр, кто в Грузию. Так я попал сюда.

Когда уезжал, думал, что останусь на Афоне. Но один мой знакомый отец, который раньше меня уехал, рассказал, что он сейчас находится в другом монастыре в Греции: «Тут такой старец!.. Приезжай, познакомишься, потом дальше на Афон поедем». И я приехал сюда, в этот монастырь, и так здесь и остался, потому что мне очень понравился духовник. Я почувствовал, что именно здесь должен остаться.

Время, проведенное в российском монастыре, тоже многому научило. Например, как не спать всю ночь, «четку тянуть», поклоны класть.

И когда я ехал в Грецию, то думал, что приобрету еще большие молитвенные подвиги – поклоны, молитвы, бдения… Но тут я увидел, что не научился единственному, что по-настоящему нужно – любить людей. И все подвиги этим обесценились. Когда познакомился со старцем, я увидел в нем любовь и понял, что хочу ей научиться.

В книге отца Александра Торика «Селафиила» приводятся выстраданные мысли о монашестве и молитве, в частности мысль о том, что есть монашество, а есть – «монастырство». Что значит «монастырство»? Когда люди вроде бы живут в монастыре, молятся, на службу ходят. Внешний ход жизни складывается, как нужно. И труд совершается – слезы, покаяние, посты. А плода нет. Плод – это любовь, милосердие, терпение, снисхождение к другим, кротость. Это уже зрелый монашеский плод. Но в силу того, что монашество в России еще молодое, не всегда и не везде оно успело принести этот плод. А в Греции такой плод можно увидеть. Монашество в этой стране не прерывалось, и все традиции сохранились. Здесь приходишь к людям, которые в монашестве уже по 30–40 лет. То, до чего ты сам бы доходил годами, можешь увидеть уже сейчас. Общение с такими монахами приносит громадную пользу.

–  Можно ли назвать еще какое-то принципиальное отличие греческого монашества от русского?

– Есть некоторые отличия во взаимоотношениях монастыря и епископа. Монастыри здесь более свободные, что создает определенные условия для развития духовной жизни в монастыре. И поэтому, наверное, я здесь.

В России монастырь – это прежде всего организация, а в Греции – это община, семья. В Греции епископ не имеет права самостоятельно ставить игумена в монастырь, если братьев больше шести человек, не имеет права вмешиваться во внутреннюю жизнь монастыря, менять устав, присылать кого-то или забирать монахов или монахинь в другие места. И это очень благоприятно сказывается на качестве монашеской жизни. В России монастырская община чаще выстраивается сверху. Порой монастырь начинается с назначения туда игумена. А в Греции монастырская община всегда строится снизу. То есть появляется какой-то лидер, какой-то духовный авторитет, вокруг него собираются люди и постепенно вырастает община. Потом лидер уходит, остаются его наследники, духовные преемники, которые дальше передают эту духовную традицию, восполняют, наполняют ее новым содержанием. И так монастырь живет, опыт передается из поколения в поколение.

В России, конечно, тоже постепенно появляются хорошие плоды. Скажем, Ново-Тихвинский монастырь. Там отец Авраамий (Рейдман) собрал вокруг себя сестер и братьев (мужская и женская общины). Отношения внутри такой семьи всегда будут немного другие. Таким авторитетом может стать и матушка. Я слышал подобное про монастырь в городе Золотоноше, на Украине.

–  Но ситуация в России в 1990-е годы с монастырями была совершенно уникальна.

– Конечно! В 1990-х годах надо было забирать собственность, восстанавливать монастыри. И получилось, что их количество за короткое время увеличилось с десяти до 800–900. И где на такое количество найти опытных игуменов?

–  А в чем особенно заметна разница внутри монашества России и Греции?