Монах - последний зиндзя

- Когда эта война закончится, каждый близкий родственник Муратомо-но Домея будет ввергнут в преисподнюю, даже грудные младенцы! Муратомо впитывают дух измены с молоком матери. Все должностные лица и самураи, подозреваемые в вероломстве, независимо от тяжести подозрений, будут казнены. Все приказы воинствующих монахов будут запрещены. Северные Фудзивара лишатся своих земель. Такаши-но Согамори больше не будут вызывать сострадание! - он раздавил картину на мелкие кусочки.

Высокопоставленные должностные лица поспешили прочь, их шёлковые и сатиновые одеяния шуршали, золотые эфесы церемониальных мечей мерцали.

Согамори повернулся к Ацуи, и его широкое лицо осветилось улыбкой:

- Ацуи-тян, что мой прекрасный внук хочет от дедушки?

Ацуи довёл себя до изнеможения. Нервно сглотнув слюну, он произнес:

- Досточтимый дедушка, я хочу сражаться с Муратомо!

- Встань, дитя. Иди, сядь со мной, - Согамори показал на подушки, находящиеся около него. На его лице появилось болезненное выражение.

- Сражение - это грязная работа палача. Мои предки были самураями, я самурай, мои сыновья - самураи. Теперь один мой внук занимает трон, и я всегда надеялся, что другие мои внуки, собирающиеся участвовать в войне, станут учеными и государственными мужами.

- Досточтимый дедушка, ты боишься, что со мной что-нибудь случится, сказал Ацуи, улыбаясь. Он знал, что этой улыбкой он может заставить деда уступить ему во всем.

- Ерунда! - рассмеялся Согамори. - Что с тобой может случиться? Ты ведь избранник Бога!

- Дух моего отца зовет меня на войну, дедушка! - сказал Ацуи. - С тех пор как я стал жить с тобой, ты не устаешь повторять рассказ о том, как отец лишил Муратомо трона. Я хочу участвовать в великой битве против Муратомо так же, как ты и мой отец. Кроме того, я мог бы служить моему кузену-императору при дворе.

- Такаши всегда сражались, - вздохнул Согамори. - Есть ли у тебя оружие и броня?

- У меня есть прекрасные доспехи с синими полосами, дедушка, которые ты подарил мне в прошлом году, во время церемонии посвящения меня в мужчины. - Он потрогал свой самурайский пучок волос, - Что касается оружия, то я надеюсь, ты разрешишь мне взять Когарасу?

- Возьми Когарасу, - вздохнул Согамори. - Убей им много Муратомо. Я хочу увидеть всех Муратомо перешедшими в иной мир до того, как я туда переселюсь.

- Да, дедушка!

- Еще одно, Ацуи-тян. Ты знаешь, что это было мое желание, чтобы ты женился на ее высочестве принцессе Садзуко. Ты можешь завтра уйти на войну, но сегодня ты должен впервые провести ночь в покоях принцессы, во дворце. Я верю, что ты готов оправдать наши надежды и в этом так же, как показать доблесть в сражении!

Ацуи поклонился. Кровь начала пульсировать во всём его теле. Лежать рядом с прекрасной принцессой сегодня, а завтра уйти на войну - это замечательно! Мир показался ему раем.

Ацуи появился на поле битвы уставшим и слишком поздно. Принцесса Садзуко всю ночь не позволила ему сомкнуть глаз. Но, говоря по правде, с ней он сам не хотел спать всю ночь. Даже когда она стала жаловаться на боль, - принцесса была девственницей, - он не смог удержаться от того, чтобы не слиться с ней последний раз.

Он немного схитрил и наутро написал письмо Садзуко и стихотворение о прошлой ночи. Ацуи не смог остаться с принцессой до полудня, так как надо было подготовиться к походу и утром выйти в Наро. Он, однако, нашёл время, чтобы сочинить приличное письмо и стихотворение.

Ацуи сказал принцессе, что он будет преследовать молодого принца, убежавшего в Наро. Её прощальные слова эхом отдавались в его памяти:

- Ты такой высокий и красивый, как цапля! Прилетай вновь ко мне побыстрей и в сохранности!

По пути в Удзи, где, как ему говорили, происходило основное сражение, Ацуи разглядывал убитых. С большинства трупов были сняты доспехи, и они лежали подобно грудам камней или ворохам одежды на краю дороги. Лошадь Ацуи бросалась в сторону, и ему стоило большого труда удерживать ее. Это беспокоило его, так как дедушка послал с ним двенадцать человек охраны, состоящей из опытных самураев, и Ацуи не хотел выглядеть плохим наездником перед этими бывалыми воинами. Самураи как будто бы не замечали трупов. "Самое ужасное зрелище, - подумал Ацуи, - это вид человеческих тел, разрубленных надвое, частей тела, изуродованных членов". Большинство трупов были обезглавлены. Каждый самурай получал почести и вознаграждение в соответствии с количеством голов убитых им в бою воинов.