Монах

Пока она говорила, раздался еще один стон, более отчетливый; монахини перекрестились и поторопились прочесть молитвы против злых сил. Лоренцо внимательно прислушался; он уже почти различил чей-то голос, который говорил и жаловался, но расстояние приглушало звуки. Звук, казалось, шел с самой середины того небольшого подземного помещения, где в тот момент находились он и монахини и которому множество боковых проходов, впадавших в него, придавали форму звезды. Ненасытное любопытство Лоренцо заставляло его заняться разгадкой этой тайны. Он попросил не нарушать тишину; монахини повиновались. Все молчало, пока эту общую тишину не нарушил снова тот же стон, который возобновлялся вновь и вновь. Лоренцо, следуя по направлению звука, заметил, что он отчетливее всего около раки святой Клары.

— Он идет отсюда, — сказал он. — Что это за статуя?

Елена, к которой был обращен вопрос, сначала не ответила. Но вдруг она сжала руки.

— Да, — вскричала она, — это может быть. Я знаю, откуда эти стоны.

Монахини окружили ее и стали упрашивать объясниться. Она важно пояснила, что в незапамятные времена у статуи была репутация чудотворной. Она вывела отсюда, что статуя огорчена пожаром монастыря, которому покровительствует, и что она выражает свое горе отчетливыми причитаниями. Не слишком веря в чудеса святых, Лоренцо не удовлетворился таким решением вопроса, монахини же приняли его без колебаний. В одном пункте, правда, он согласился с Еленой. Он подозревал, что стоны исходили от статуи: чем больше он вслушивался, тем больше он убеждался в верности своей мысли. Он подошел к статуе с намерением осмотреть ее более внимательно; но когда монахини поняли его намерение, они стали умолять отказаться от него во имя неба, так как, если он тронет статую, он непременно умрет.

— В чем же опасность? — спросил он.

— Божья Матерь, как в чем? — сказала Елена, торопясь рассказать чудесную историю. — Если бы вы услышали сотую часть чудесных историй, которые настоятельница нам рассказывала об этой статуе! Она уверяла нас множество раз, что, если мы осмелимся только коснуться ее пальцем, мы подвергнемся величайшему риску. Кроме всего прочего, она нам сказала, что один вор, войдя ночью в подземелье, увидел у статуи рубин, который и сейчас здесь, рубин невероятной ценности. Вы его видите, сеньор? Он сияет на третьем пальце руки, в которой она держит корону из шипов…

Естественно, драгоценность возбудила алчность несчастного. Он решил ею завладеть. С этим намерением он влез на пьедестал, для опоры схватился за правую руку святой и протянул другую руку за кольцом. Каково же было его удивление, когда он увидел, что статуя, угрожая, занесла над ним руку и навеки прокляла его! Охваченный испугом, растерянный, он бросил свои попытки и собрался покинуть подземелье, но и эта надежда рухнула: бегство стало невозможным, он не смог высвободить руку, которую статуя зажала своей согнутой рукой. Напрасно он прилагал все усилия — он оставался прикованным к статуе до тех пор, пока от невыносимого давления у него в жилах не загорелся огонь и он не был вынужден звать на помощь. Подвал наполнился свидетелями, злодей признался в своем святотатстве. Пришлось отрезать его руку от тела: с тех пор она так и висит у статуи. Вор стал отшельником и стал вести образцовую жизнь, но приговор статуи еще не исполнился, и легенда утверждает, что он все ходит в этот подвал и умоляет святую Клару о прощении своими жалобами и мольбами. И я думаю, что как раз сейчас то, что мы слышали, вполне могло исходить от тени этого грешника; правда, тут я ничего не утверждаю. Все, что я могу сказать, это то, что с тех пор никто не осмелился коснуться статуи. Не надо, сеньор, такой безумной отваги, во имя любви небесной, оставьте ваши намерения и не подвергайте себя без нужды угрозе неизбежной гибели.